ОПЯТА (роман-зеркало для массового чтения) - Алексей Константинович Смирнов

и желанием отомстить. Эти благородные эмоции переваривались в отчаяние, потому что не находили не только выхода, но и адресата - все по той же причине: Билланжи рассматривал небеса и не мог покоситься на распоясавшиеся берега. С берегов летели камни. Чопорная статуя разбухла и не чувствовала боли, но каждое сотрясение доходило до сокровенных глубин, усугубляя скованное до поры бешенство.

Вынужденная остановка бесила Билланжи сильнее беспомощного плавания. Хотя и казалось, что лучшего ему желать нечего: лежи, отдыхай и дожидайся раскрепощения. Билланжи, однако, не выносил пассивного выжидания, предпочитая пусть подневольное, но все-таки продвижение к неведомой цели. С тем, что этой целью явилась затхлая лужа, его оскорбленный рассудок смириться не мог. Невыносимость положения усугублялась тем, что Билланжи хотелось есть, пить и опорожняться; желание это было, скорее, надуманным, ибо все физиологические процессы затормозились, но знание об этом не приносило облегчения.

Несмотря на мучительную беспомощность, обер-телохранителю повезло, и повезло крупно. Когда он, многократно деревенея и обрастая кольцами, успел разложиться на несколько статуй - непредсказуемый эффект, порожденный слоновой дозой декохта, судьба над ним смилостивилась и отправила по речному маршруту оригинал. Дубликаты, так или иначе обреченные на распад, давным-давно сгорели в печке, где обычно сжигали конфискованный кокаин. Размышляя над этим, Билланжи молился кому попало и говорил себе, что такой шанс выпадает лишь избранным существам, отмеченным высшими силами для грандиозных подвигов. Но своенравные воды никак не способствовали думам о доблестях, подвигах и славе. Билланжи предчувствовал, что торжество предварится многими унижениями, большая часть которых еще впереди. Стоило этой догадке оформиться в зрелую мысль, как спасительное унижение не заставило себя ждать: Билланжи заметили ребятишки, явившиеся на реку строить плот. Они бросили рваную, отданную им на растерзание, сеть. При виде жуткой фигуры, чьи свирепые глаза были очень похожи на настоящие, дети бросились бежать с криками:

- Тятя, тятя! Наши сети!..

Они привели мрачного, похмельного отца; мужик наподдал истукану и столкнул его в воду. Потом отвесил равнодушную затрещину первому сорванцу, какой подвернулся, и молча зашагал прочь. Билланжи, как ни старался, не сумел зафиксировать в цепкой памяти лица своего бесцеремонного спасителя, чтобы в дальнейшем, вылупившись из кокона, отплатить ему той же монетой. Проучить, а потом сделать что-нибудь хорошее. Например, отрезать яйца и дать много денег.

Билланжи был готов продолжить странствие, но дети взялись за багор, подтянули его поближе и включили в состав запланированного плота. Соседствуя с презренными бревнами, приняв на себя шумных и глупых пассажиров, маориец мысленно заскрежетал зубами. Неблагодарный, он быстро забыл о незаслуженной милости небес. То, что Билланжи выжил после возведения в степень, могло показаться чудом кому угодно, но только не ему самому. Он считал это событие вполне закономерным, объясняя случившееся ношением висячего языческого амулета, с которым не расставался.

Погода - к облегчению и в то же время неудовольствию Билланжи - вскоре испортилась. Дети бросили плот и помчались домой. Билланжи, оказавшийся составной частью плота, попробовал пошевелиться и высвободиться из веревок, но у него ничего, как и много раз до того, не получилось. Плот вынесло на середину реки, где он закрутился и, влекомый ветром, ринулся вниз по течению. На следующий день его прибило к серьезному лесному массиву, сплавляемому компанией лихих и грубых людей, вооруженных шестами-баграми. Крохотный, неумело слаженный плот с Билланжи по краю не возбудил в них ни малейшего любопытства. Билланжи несколько раз досталось по ребрам. Он уже приготовился к новому унижению, а потом воспринял тычки с посильным спокойствием. К полудню его, готового вновь отбиться, пихнули, разрешая обособиться и плавать самостоятельно. В какой-то момент плот превратился в помеху, он не давал дотянуться до увертливого ствола, и Билланжи пожертвовали ради ценного сорта древесины. Сообщенное ускорение позволило плоту изменить курс. Билланжи свернул в речной рукав и устремился на юг.

Еще через пару дней он, не веря одеревенелым ушам, расслышал знакомый голос. Посмотреть он, как и прежде, не мог, но сразу же узнал проклятого щенка, которому был обязан своей фантастической экзистенцией. Билланжи не сомневался, что младший Амбигуус стоит на берегу и указывает на него непочтительным пальцем.

- ...труп твоего врага, - разобрал Билланжи.

Он попытался зажмуриться от невыносимого гнева и не поверил себе. О, небо! - у него получилось!..

Прежде, чем он осмелился шевельнуть пальцем, обидчик остался далеко позади. Но теперь Билланжи не сомневался, что рано или поздно воздаст ему за содеянное.

8. Азбука выживания и чтение по слогам

И если мы обуглены по краю,

То изнутри, из глубины листа,

Я говорю, горю и не сгораю

Неопалимей всякого куста.

В.Пугач

Можно смеяться, но руководителю безопасности снова не повезло. Плот прибило к берегу в укромном месте, где можно было высвободиться и полежать до полного раздеревенения; наверное, там удалось бы даже скрести себя и чистить, снимая за слоем слой. Но, к сожалению, туда же пожаловало на водопой стадо вооруженных боевиков. Они-то и выудили Билланжи. Его занесло в суверенную свободолюбивую речушку, богатую порогами и подводными камнями. Билланжи активно размягчался, и придонный рельеф причинил ему дополнительные страдания.

Отрядом командовал печально известный полевой командир Каллапс Гвоздоев. Звали его так за вечно немытые лапы, но он в свое время закончил санитарно-гигиенический институт и даже имел какую-то степень. Он знал истинное значение слова при его правильном написании и не обижался - тем более, что любил и умел выполнять все действия, ведущие к оригинальному значению при соблюдении норм право- и чистописания.

Еще он до войны выступал в кукольном театре и писал романтические стихи на производственную тему. Да в придачу - развязные детские сказки: "Ноздря сокровищ", "Ухо сокровищ" и прочие труды, посвященные ковырянию и его правилам.

За командиром, подобно тени, следовала его правая рука: арабский наемник Мулло-Насрулло с позывными "Акбаров". В теневом кабинете Гвоздоева он занимал пост премьера и министра.

Левой рукой служил Очкой-Мартын - отпетая сволочь, уродливый старый китаец, урожденный Ужас-мин, докатившийся до предельного дна, готовый на любое варварство, но при том обожавший жасминовый чай, тогда как в своем имени под "мин" он почему-то разумел себя, намекая, что сам по себе он, отребье, есть Ужас. Китаец утверждал, что происходит из мусульманских провинций и поклоняется Магомету с Аллахом, но в это никто, конечно, не верил. Поговаривали, что он сбежал из Хабаровска, где его собирались прижать за торговлю взрывоопасными петардами. И только знание минно-взрывного дела помогло ему прижиться в отряде Гвоздоева, который - хотя и молчал об этом