Надежда. Адаптация - Алевтина Афанасьева

— Немудрено, — Надя сплюнула кровью и увидела в лужице обломок зуба. — Решил раздавить меня и подчинить? Не выйдет. Я изменилась.

— Ты — как все они! Думал, ты пойдёшь со мной! Думал, ты нормальная! — Мужчина сгрёб её за грудки, приподняв, и сбивчиво заговорил, тяжело дыша в лицо. — Ошибся, ты та ещё тварь. Втёрлась в доверие к глупой девочке, и делиться не хочешь. Умно, очень умно, это я оценил, молодец! Потому и не хочешь делиться пропуском, значит, совсем разлюбила, — упавшим голосом произнёс Иван. — Только в одном ты просчиталась!

— Ты спятил?! — захрипела Надя. — Какой пропуск? Сказала же, мы шли к спасателям!

— Девка всё равно будет моя! Заткнись и слушай. Сейчас я уйду отсюда с ней, ты не будешь мешать. Не трону тебя из-за того, что было. Потом вернусь и решу, что делать! — Иван с силой швырнул Надю. Она упала, повалив тумбочку, заставленную посудой.

Иван направился к дверям, взяв с пола увесистую сумку. Тяжёлые шаги с грохотом отдавались в тишине помещения. Надя понимала, что если он сейчас выйдет, то ей уже не удастся остановить его. Девушка поднялась, хотя боль в животе неприятно отдавала в пах и ногу, и набросилась на спину Ивану, стараясь удержать.

Он досадливо матернулся, но сразу скинуть Надю не смог. Она пыталась душить Ивана, обхватив его шею согнутой рукой, но силы были не те. Мужчина легко скинул её с себя. Надя тяжело рухнула на пол, тело оказалось не готово к такому количеству боли за один день. Иван пару раз ударил её тяжёлыми ботинками в живот.

Девушка попыталась закрыться. Она вцепилась в ногу мужчины, обвилась вокруг мёртвой хваткой, делая дальнейшие удары невозможными. Внутри всё горело от боли и досады, она держалась из последних сил. Иван махнул рукой, и из носа Нади хлынула кровь. Где-то за дверью остервенело и зло лаял Рэм, но не мог выбраться.

— Я покажу тебе, кто тут главный! Не хочешь по-хорошему, будет по-моему!

Он грубо и бесцеремонно начал стаскивать с неё куртку и задирать свитер. Обалдев от наглости, Надя заорала, захлёбываясь кровавой слюной, и удачно вцепилась Ивану в лицо, ногтями выдрав из щеки изрядный кусок кожи. На долю секунды испугалась сама, не поняв, как это получилось.

— Ах ты, сука! — Иван ударил её, уже не так метко, но достаточно для того, чтобы Надя снова приложилась головой об пол. Мужчина вскочил, прижимая к щеке ладонь, кровь стекала с подбородка на куртку. Гремя ботинками, он торопливо вышел в коридор, девушка услышала, как с грохотом захлопнулась входная дверь.

Надя устало выдохнула и закрыла глаза. Дыхание было сбито, она едва могла отдышаться. Он не убил её, значит, тоже решил продать в лагерь. Теперь сомневаться в этом не приходилось. Нужно было что-то делать. Девушка тяжело приподнималась, в голове кружилось. Было обидно и больно и очень страшно от случившегося, но это ещё был не конец. Отказаться от девочки сейчас, значило спасти себя. Попытаться помешать Ивану — возможно, предрекало смерть. Было страшно снова сцепляться с ним, но она понимала, если уступит, всё равно не сумеет с этим жить дальше. Последнее самоуважение погибнет вместе с Танькой, а что будет потом — неясно. Да и будет ли?

Придерживаясь за стены, Надя вышла в коридор. Входная дверь неожиданно распахнулась, на пороге стоял Иван. Он шагнул навстречу и ударил кулаком в лицо. Не ожидавшая такого поворота, девушка отлетела назад и потеряла сознание.

36. Печегорск

Когда Надя пришла в себя, за окном смеркалось. Голова раскалывалась, хотелось пить. Встать не сразу смогла. Сначала перевалилась на бок и только потом поднялась, придерживаясь за стол и стену. С трудом дошла до зеркала, висящего в коридоре на дверце шкафа. Стянув штаны, осмотрела огромный синяк с гематомой около колена. Рёбра были сильно ушиблены, движения давались с трудом. Один глаз почти не открывался, кожа на скуле была рассечена, но кровь уже запеклась. Челюсть плохо шевелилась, один зуб качался, его пришлось выкрутить. Всё равно спасти бы не удалось.

Девушка смотрела на ладонь, в которой лежал зуб. В другое время, пожалуй, расплакалась бы, но сейчас она просто бросила его на пол и порадовалась, что ей вообще не свернули челюсть. В ближайшие недели предстояло ходить с живописными синяками на лице. Впрочем, кроме самой Нади это никого больше не волновало, а значит, всё было в порядке. Если бы жизни ничего не угрожало, Надя посмеялась бы над собой и пошутила, что «попойка удалась!»

Девушка подёргала ручку входной двери, покрутила замки — она была заперта снаружи. Значит, Иван понимал, что она решит его преследовать, считался с её возможностями. Пару раз попробовала ударить дверь плечом, но тело болело и едва ли хватило бы сил её выбить.

Надя подошла к окну на кухне. Серые сумерки подбирались к Чувазово. Каким путём направился Иван к лагерю, она не знала. В такой слякоти следы едва ли останутся на земле дольше получаса, разве что немного повезёт и кое-где их не смоет дождём. Был один проверенный вариант — овчарка, о которой в кутерьме все забыли. Всё это время она тихо сидела запертой в соседней комнате.

Осадив жестом обрадованного Рэма, девушка сунула ему под нос любимую грязно-розовую шапку Тани. Пёс недоумённо склонил морду набок, заглянул Наде в глаза.

— Давай, сделай это. Ищи! Хоть разок отработай, ты же ищейка, должен уметь!

Пёс, казалось, не сразу понял, что от него хотят, но когда девушка снова ткнула шапкой ему в нос, оживился, начал нюхать пол, выбежал в коридор и залаял около входной двери.

— Вот и молодец! Ищем Таньку, нужно спасти её! — Надя запустила табуретом в окно. Стекло со звоном разбилось, в квартиру ворвался холодный ветер. Схватив со стола скалку, она сбила с рамы острые осколки. — У нас срочное дело! Ко мне!

Взяв свой рюкзак и Танины вещи, девушка осторожно спрыгнула вниз. Первый этаж в этих домах был с высоким фундаментом, но это не особенно страшило. Рэм потоптался немного на подоконнике, но видя, что хозяйка собирается уходить, с некоторым сомнением последовал за ней. Понюхав шапку девочки, он углубился в изучение запахов на земле.

Лужи и грязь были везде — ливень изрядно затопил город. Канализация сильнее разлилась по улицам. Раскрошенный асфальт, будто взрытый из-под земли гигантскими червями, возвышался среди половодья небольшими островками. Надя смотрела, куда движется