Гиппогриф Его Величества - Lis-Bet

важное знание. То, над которым он размышлял в свободное время с опаской и неистовой жаждой. То, которое будоражило воображение и заставляло копаться в скудных воспоминаниях о прошлой жизни. То, что являлось ключиком к пробуждению от дремы.

Его человеческое имя.

Александр.

Глава 16. Гармония и диссонанс

Было много вопросов.

Столько, что они не умещались в голове, и хотелось записать их куда-то, но Бланш смог лишь накарябать когтем на земле несколько черточек. Так получалось глобально разделить темы для размышлений на несколько смысловых блоков. Это облегчало процесс, несмотря на то, что порой казалось невозможным охватить всё. Воспоминания о втором мире перемешивались с переживаниями о Калебе, а тревога за Гледа сплеталась с мыслями о сражениях на западе. Бланша не покидало гнетущее ощущение надвигающейся беды, которая могла коснуться не только его, но и всех вокруг.

Первейшей темой для размышлений стал недавний сон. В нем Бланш снова встретил Рассета — бога, некогда создавшего первый мир и позже воздвигшего второй, и узнал о своем предназначении. Как и другие души, попавшие сюда поневоле, он должен был осознать себя, свою задачу, а затем попытаться найти бреши в защитном куполе Элмонта, которые позволили бы понять, как уничтожить барьер и вернуть бога в нормальное обличье. В том, что способ существовал, не было сомнений. Рассет триста человеческих лет старался воздействовать снаружи, но, не преуспев, принялся искать способ проникнуть внутрь. Он знал, как важно было изучить проблему со всех сторон, а потому даже думал спуститься в первый мир в человеческом обличье. Остановило лишь то, что он не сумел протиснуться сквозь крохотные трещины. Вместо себя он направил туда другие души, надеясь, что с их помощью успеет спасти Элмонта.

Не успел.

К сожалению, план провалился. Элмонт окончательно исчез, растворившись в бесконечности, и Рассет ничего не смог сделать, чтобы этому помешать. О том, что он почувствовал, увидев смерть друга, не хотелось думать. Старания обратились прахом, а надежда на счастливое завершение вдребезги разбилась, ведь вместо долгожданной встречи Рассету пришлось столкнуться с печальным прощанием. С тех пор Бланш больше не видел ни его, ни библиотеку из сна. Возможно, Рассет ушел ко второму миру, окончательно разочаровавшись в первом, или утонул в печали, оплакивая потерю. В любом случае, он замолчал для Бланша, и от этого становилось странно на душе.

С одной стороны, всё внутри трепетало, когда Рассет смотрел на него, и создавалось впечатление, будто Бланш встретился с непостижимой, величественной стихией. Смотрел на бескрайний спокойный океан. Он осознавал его мощь, постоянство, но также понимал, что противостоять такой силе было невозможно. При желании она могла просто поглотить его, не оставив и следа. Испепелить. Однако, с другой стороны, Бланш злился на Рассета. Бог выдернул его из прежней жизни, поставив крест на его мечтах, стремлениях и планах, и засунул в тело животного, выдав неясную цель. Почему он избрал именно его? Как предлагал Бланшу исполнить задачу? Каким образом собирался изучить барьер Элмонта с его помощью?

Если Рассет хотел получить ответы, то должен был вселять души в других людей. У них было больше возможностей узнать правду, чем у гиппогрифа, пусть и императорского. Несмотря на то, что именно Бланш в итоге исполнил задачу, это получилось случайно, по стечению обстоятельств, а вовсе не благодаря продуманному плану. Ему повезло сблизиться с Калебом — юным императором, чей род давным-давно поклонялся Элмонту, и вытащить его из объятий тьмы. Бланш чувствовал, что Рассет не зря послал его в черную пустоту. Именно яркая искорка, которой он стал, привлекла внимание исчезающего Элмонта и позволила ему в последний раз воплотиться на краткое мгновение.

Правда, бог предпочел отдать драгоценные минуты жизни Калебу, посвятив в правду о сотворении мира и о его скором крушении. Рассету он подарил лишь улыбку, полную теплоты и сожаления.

С исчезновением Элмонта план по изучению барьера терял смысл. Бланшу, как и другим душам, попавшим в этот мир, больше не нужно было стараться, исполняя предначертанное, поэтому возникал закономерный вопрос: как жить дальше? Не столько в ключе глобальной цели в жизни, сколько в вопросе места обитания. Всех их переместили сюда, отрезав от родных земель, но тяга к дому оставалась. Бланш хотел узнать, собирался ли Рассет вернуть его во второй мир? Подарить шанс вновь увидеть милые сердцу края: высокие здания, уходящие далеко в небо, технически развитые города, устройства связи и серое дорожное покрытие? Мог ли наградить за службу, позволив Бланшу — нет, Александру — снова обнять родителей, пожать руку наставнику, похлопать по плечу друга? Или же он отвернулся от него и других душ, как когда-то ото всех людей здесь?

Глухая тоска сковала тело, когда невольно всплыли воспоминания о жизни до перемещения в первый мир. О времени, полном мечтаний, целей и планов. Перед внутренним взором предстал теплый образ женщины, которая с улыбкой говорила что-то, суетясь на кухне в нежно-зеленом фартуке, надетом поверх домашнего платья. Она смешно пародировала коллег, недавно устроивших очередную перепалку на работе. На плите шкворчали котлеты, а в кастрюле что-то булькало, источая приятный аромат. Отвлекшись, женщина всплеснула руками, заметив, что забыла полить цветы, украшавшие подоконник. Наскоро вытерев руки, она схватила крохотный поливальник и занялась ими.

Мама. Милая, любимая мама, жизнерадостная и светлая, как яркий лучик солнца. Она разгоняла тучи плохого настроения улыбкой и прогоняла сомнения парой слов. С ней всегда было легко и радостно. Даже сейчас, в ином мире, при одном воспоминании о ней душа расцветала, точно весенняя полянка. Казалось, всё вокруг усеивалось нежными цветами, над которыми жужжали насекомые, и в воздухе появлялся сладкий аромат.

Папа больше ассоциировался с высеченной из камня скульптурой, поражающей детализацией и отточенностью. Он был спокойным, собранным и задумчивым. Говорил мало и всегда по делу. На его лице редко появлялась улыбка, но совершенно не складывалось впечатление, что он был хмурым человеком. Напротив, внутри него горел огонь. Папа работал в исследовательской лаборатории и проводил много времени за расчетами и изучением книг. Его глаза сияли, когда удавалось отыскать очередной крохотный кристалл, излучающий странную энергию, и внутри всё вспыхивало лавой любопытства и жажды знаний.

Он никогда не отказывал в помощи. Любое дело, даже самое сложное, решалось, точно по щелчку пальцев, стоило позвать его. Благодаря острому уму и нестандартному подходу к делу, папа находил неочевидные пути, которые позволяли справиться с проблемой, чем снискал всеобщее уважение. В профессиональном кругу его слова