Карфагенский мореход - Александр Васильевич Чернобровкин

что меньше. Полей и сенокосов нет. Огород и сад ухожены плохо. Уверен, что урожая с них едва хватает на прокорм хозяев и рабов. Большую часть земель занимает пастбище для овец с оградой из шестов. Наверное, зарабатывают на сыре и мясе, но мало, только на содержание рабов, которых десятка три, что для такого скромного хозяйства чересчур. Поэтому и бесятся от безделья. Я собирался совершить биологическую диверсию на полях, чтобы подорвать экономическую мощь, но понял, что все подорвано до меня. Удар можно нанести только по отаре, а животных мне было жалко. Потом в голову пришел вариант, как сделать так, чтобы овцы и бараны были целы и мои обиды сыты.

Сеновал в имении Аришатбаал был таким же, как и в моем, но больше. Видимо, они однотипные, простроенные одной бригадой мастеров много лет назад. Стены высотой метров пять сложены из плохо обработанного камня-известняка. Сверху красновато-коричневая черепичная крыша. Между ней и верхом стены просвет шириной с полметра для проветривания. Сейчас помещение забито доверху ячменной соломой, которую купили у соседей. Зимой будут подкармливать овец. Одна сторона сеновала смотрит на юг, и солнце все еще припекает хорошо. Вот я и подумал, а почему бы сену не загореться? Я знаю, как ему помочь в этом. Впрочем, греки тоже знают. Увеличительные стекла я в этой эпохе не встречал, но читал о зажигательных в комедии «Облака», написанной Аристофаном, моим нынешним современником, в которой он высмеивает Сократа, почившего десять лет назад.

Изготовить плосковыпуклую линзу не шибко высокого качества для меня не составляло труда. Ингредиенты — чистый кремнезем, сода, оксид свинца, борная кислота в виде желтоватого минерала сассолина, найденного на Сицилии во время стоянки в порту Лилибейон — у меня имелись. Осталось сварить из шихты стекло, что я и сделал, съездив в городской дом. Форма получилась не ахти, но собирать лучи в одну точку линза умела, комок черной овечьей шерсти поджигала через пару минут. В принципе и солому воспламенит, но я добавил к шерсти сухую хвою и немного битума, чтобы полыхнуло быстрее и ярче.

Вернувшись в загородный дом, забрался в сеновал якобы для проверки запасов, провел эксперимент, где, как и на каком расстоянии держать линзу от легковоспламеняемой смеси, чтобы получилось то, что задумал. Поджигать не стал, просто убедился, подставив палец, что припекает хорошо.

На дело отправился ночью, взяв с собой сумку, в которой лежал еще и черный комбинезон с капюшоном и наручные когти для подъема по стене. Сказал, что хочу поохотиться на лис, которые начали наведываться по ночам к нашему курятнику. Во дворе несла службу ощенившаяся сука, отпугивала их. В первое время я просыпался от ее лая, а потом перестал замечать. Обе жены почуяли неладное и проводили меня подозрительными взглядами. Уверен, что будут караулить, когда вернусь и с какой стороны. Жизнь у них скучная, приходится придумывать себе проблемы.

До сеновала имения Аришатбаал идти минут сорок, если не топтать огороды. Ночь темная, тихая. Слышны крики птиц. Где-то вдалеке выли два шакала. Один плаксиво, словно болен, а второй напоминал сирену «скорой помощи», мчавшейся на выручку захворавшему. Собак во дворе жены Магона не было или не слышали меня. Я еще не растерял сноровку. Действовал бесшумно. Только раз заскрипел сюко по камню, зацепившись плохо. Просвет между крышей и стеной был достаточно высокий, чтобы протиснул внутрь голову и лег грудью на шершавую теплую каменную кладку. Дальше начал измерять расстояния с помощью пальцев, чтобы правильно разместись и закрепить в соломе с небольшим наклоном линзу и дальше, в точке ее фокуса, расположить смесь шерсти с хвоей и битумом. Вроде бы получилось. Назад шел быстрее и чувствовал себя напакостившим пацаном. Молодость — это не возраст, а тяга к приключениям на собственную задницу.

Глава 70

По моим прикидкам загореться должно было в полдень. Солнце уже перевалило зенит, а дыма все не было. Я подумал, что придется и этой ночью прогуляться, переналадить линзу, отправился обедать. Главным блюдом была баранина, тушеная с морковью. Молодой валух умудрился сломать ногу. Такое впечатление, что вместе с яйцами лишаются и мозгов. Прирезали его. Съесть надо за день, иначе протухнет, поэтому и у рабов сегодня мясной день. Кусок отнесли и в малое имение, чтобы тоже разговелись после вегетарианской пищи. Хотя нет, почти каждый день рабы едят сыр из овечьего молока. Делают мягкий соленый типа греческой феты, который употребляют через неделю-две после выдержки в рассоле, и немного твердого с корочкой на зиму.

Наелся я мяса, намазал ломоть хлеба мягким солоноватым сыром, собираясь употребить со сладким виноградным вином. В этот момент и донеслись со двора крики «Пожар!». Я сперва подумал, у нас что-то загорелось. Нет, показывали на имение Аришатбаал. Дым был сизый и густой. Мои рабы было двинулись на помощь, но я приказал всем вернуться во двор.

— Решат, что это вы подожгли из мести за баранов, — объяснил я. — Поэтому в ту сторону не ходить.

Горело там долго. Плотно уложенная солома хорошо горит по краям, а внутри при слабом доступе воздуха тлеет медленно. К вечеру дым пропал. На следующее утро я разрешил Леокриту сходить туда, узнать, что случилось. Вернулся он часа через три и рассказал, что пожар начался на сеновале, перекинулся на кошару, кладовые, но жилую часть отстояли. Приехала хозяйка и приказала наказать всех рабов — избить палками. Мужчинам и женщинам назначила одинаково — по двадцать ударов. Били друг друга по очереди. Представляю, как дружно будут жить дальше.

— Она спросила, не хочешь ли ты купить имение? — сообщил Леокрит. — Я сказал, что надо с тобой разговаривать. Может, и купишь, если цена понравится, — продолжил он и спросил виновато, видимо, избиение палками других напомнило ему подобные эпизоды из личной жизни: — Или я неправильно сказал?

— Нет, все правильно, — ответил я. — Пусть приезжает, поговорим.

— Не приедет. Она только рабов наказывать любит, а делами муж занимается, — уверенно произнес управляющий моими имениями.

И был прав. Суффет Магон прибыл верхом на муле-мерине на следующий день в сопровождении охраны из десяти всадников на лошадиных меринах. Путь дался ему тяжко. Сразу видно кабинетного чиновника. Удивляюсь, как он в походах армией командовал. Разве что через курьеров. Мы расположились на моем дворе в тени на мягких низких креслах, в которых колени оказываются на уровне головы и как бы полулежишь, перед низким столиком. Рабы принесли