Память на продажу - Эдуард Сероусов

Сера внимательно посмотрела на него.

– Ты думаешь о ком-то конкретном?

Элиас медленно кивнул.

– Доктор Анна Лайтман, заместитель Мойры в проекте "Мнемозин". Она была одной из немногих, кто имел полный доступ к исследованиям. По официальным данным, она погибла при взрыве в главном комплексе Коллектива, но тело так и не было найдено.

– И ты считаешь, она могла инсценировать свою смерть? – с сомнением спросила Сера.

– Это было бы логично, – ответил Элиас. – Анна была не просто коллегой Мойры, а её протеже, человеком, полностью разделявшим её философию. Если кто и мог продолжить работу Коллектива, то именно она.

Он снова повернулся к карте, изучая пульсирующую красную точку, словно надеясь найти ответы в её ритмичном свечении.

– Я должен проверить это место, – решительно сказал он. – Увидеть своими глазами, что там происходит.

– Это слишком опасно, – возразила Сера. – Если там действительно возрождается Коллектив, они наверняка имеют системы безопасности. И тебя они узнают мгновенно.

– Именно поэтому я должен идти один, – настаивал Элиас. – Я знаю их протоколы, их технологию. Я был создан этой технологией. Никто другой не сможет распознать признаки активности Коллектива так, как я.

Он видел, что Сера хочет возразить, но что-то в его тоне или выражении лица остановило её. За последние месяцы она научилась распознавать, когда он принимал окончательное решение, от которого не отступит.

– Хорошо, – наконец сказала она. – Но не в одиночку. Я иду с тобой.

– Сера… – начал Элиас.

– Это не обсуждается, – твёрдо прервала она его. – Мы идём вместе, или я звоню Окафор прямо сейчас. Выбирай.

Элиас усмехнулся, признавая своё поражение. Сера была не менее упрямой, чем он сам, особенно когда дело касалось его безопасности.

– Хорошо, – согласился он. – Разведка, не конфронтация. Мы просто посмотрим, что там происходит, соберём доказательства и вернёмся. Если обнаружим что-то существенное, передадим информацию Окафор для официального расследования.

Сера кивнула, удовлетворённая компромиссом.

– Когда выдвигаемся? – спросила она, уже мысленно планируя операцию.

– Завтра ночью, – ответил Элиас. – Судя по паттерну сигналов, активность усиливается в ночное время. Нам нужно увидеть их в полном рабочем режиме.

Он перевёл взгляд на другой дисплей, показывающий расписание Центра на следующий день.

– У меня сеансы с тремя пациентами утром и выступление на конференции по этике технологии памяти днём. Ты свободна после четырёх?

– Да, последний пациент в три тридцать, – подтвердила Сера. – Встретимся здесь в пять? Это даст нам время подготовиться и разработать план.

– Идеально, – кивнул Элиас.

Он выключил дисплеи, чувствуя странную смесь тревоги и предвкушения. Часть его – аналитическая, рациональная часть – знала, что они поступают правильно, проверяя потенциальную угрозу. Но другая часть, та, что всё ещё помнила ужас манипуляций Коллектива, испытывала почти первобытный страх перед возможным возрождением технологии, создавшей и одновременно уничтожившей его личность.

Промышленный район Ист-Харбор был тенью своего прежнего величия. Когда-то центр экономической активности Нью-Харбора, теперь он представлял собой лабиринт полузаброшенных складов, ржавеющих доков и промышленных зданий, ждущих сноса или реконструкции. Идеальное место для тех, кто хотел остаться незамеченным.

Элиас и Сера оставили свой автомобиль на стоянке в двух кварталах от цели и дальше двигались пешком. Ночной воздух был влажным, наполненным запахами ржавчины, морской воды и промышленных отходов. Редкие уличные фонари создавали острова света в океане тьмы, между которыми они перемещались, стараясь оставаться незаметными.

– Сигнал идёт отсюда, – тихо сказал Элиас, указывая на трёхэтажное здание из серого бетона, стоящее несколько в стороне от остальных структур. – Бывший исследовательский центр фармацевтической компании "НексГен", закрытый пять лет назад после поглощения конкурентами.

– Выглядит заброшенным, – заметила Сера, изучая здание через прибор ночного видения. – Но я вижу следы недавней активности. Свежие следы шин у служебного входа, спутниковая антенна на крыше, слабое свечение из некоторых окон на нижнем уровне.

Они приблизились, используя заброшенное оборудование и контейнеры как укрытие. Элиас активировал специальный сканер, настроенный на обнаружение характерных электромагнитных сигнатур, сопровождающих работу оборудования для манипуляций с памятью.

– Сильный сигнал, – прошептал он, глядя на показания устройства. – Определённо активное нейроинтерфейсное оборудование, мощнее, чем всё, что у нас есть в Центре.

Они обошли здание, ища наилучшую точку для наблюдения. Большинство окон были закрыты тяжёлыми шторами или заклеены изнутри, но одно окно на первом этаже, частично скрытое за зарослями дикого винограда, оставалось неприкрытым.

– Там, – указала Сера. – Мы можем подобраться ближе и посмотреть, что происходит внутри.

Они осторожно приблизились, сканируя периметр на предмет систем безопасности. К их удивлению, внешняя охрана была минимальной – всего несколько камер, легко обойденных благодаря их передовому оборудованию для маскировки.

– Слишком просто, – пробормотал Элиас, чувствуя растущее беспокойство. – Либо они не ожидают посетителей, либо…

– Либо основная защита внутри, – закончила Сера его мысль.

Они достигли окна и осторожно выглянули внутрь. То, что они увидели, заставило их замереть в шоке.

Помещение представляло собой современную лабораторию, заполненную передовым нейроинтерфейсным оборудованием. В центре находилось несколько капсул жизнеобеспечения, похожих на те, что использовались в комплексе Коллектива для создания "составных субъектов". Но самым ошеломляющим была женщина, руководившая процессом, – высокая, стройная, с платиновыми волосами и характерной осанкой, которую Элиас узнал бы в любой толпе.

– Мойра, – прошептал он, чувствуя, как кровь стынет в его венах. – Мойра Девлин.

Сера потрясённо уставилась на женщину, которая, по всем официальным данным, погибла при взрыве главного комплекса Коллектива.

– Это невозможно, – тихо сказала она. – Мы видели записи с камер наблюдения. Она активировала протокол самоуничтожения, была в эпицентре взрыва.

– Очевидно, она нашла способ инсценировать свою смерть, – мрачно ответил Элиас. – Типично для Мойры – всегда иметь запасной план, всегда быть на шаг впереди.

Они продолжили наблюдение, стараясь понять, что происходит в лаборатории. Мойра работала с командой из четырёх человек – все в белых лабораторных халатах, все сосредоточенные на своих задачах с почти религиозным рвением.

– Они модифицируют оборудование, – заметил Элиас, изучая их действия. – Вносят изменения в протокол имплантации воспоминаний. Похоже на попытку преодолеть новые регуляторные ограничения, введённые после разоблачения Коллектива.

– Но для чего? – спросила Сера. – Что они планируют?

В этот момент Мойра повернулась к одному из техников, и Элиас, читая по губам, смог разобрать часть её фразы: "… готовы к фазе массового внедрения. 'Мнемозин-Гамма' будет неотличима от естественных воспоминаний."

Холодок пробежал по спине Элиаса. 'Мнемозин-Гамма' – третье поколение технологии имплантации воспоминаний, ещё более продвинутое, чем то, что использовалось для его создания. Технология, способная модифицировать воспоминания без оставления следов, которые мог бы обнаружить даже самый продвинутый детектор.

– Нам нужно уходить, – прошептал он. – Мы видели достаточно. Нужно