Карфагенский мореход - Александр Васильевич Чернобровкин

незащищенный правый бок. Расстояние было великовато, подробности не разглядел, но наездник выпал из седла. Второй выбил главаря. Третьей — скакавшего сразу за ним. Этот остался в седле, наклонившись к шее верблюда, словно пытался рассмотреть поближе что-то очень маленькое. Четвертая опять попала не в того, в которого целил, потому что он резко повернул, а ушла дальше, в его соратника, который, выронив копье, вскинул правую руку, словно просил, чтобы учитель вызвал его к доске, а потом его потянуло влево, свалился на землю. Последние две стрелы вонзились в спины, удирающим, которые, не добравшись до цели метров сто, вдруг передумали и рванули в обратную сторону. По ним стрелял не только я, поэтому между холмом и обозом осталось десятка три бесхозных верблюдов, и еще кто-то из кочевников увез чужую стрелу в своей спине или заднице.

Мои приметные, не перепутаешь, поэтому никто не позарился на мою добычу. Снимать с кочевников, в общем-то, было нечего. Грязные вонючие балдахины и штаны, подвязанные веревками, меня не интересовали. Только у вожака был широкий серебряный браслет на руке. Видимо, за добычей ходят налегке, все ценное оставляя дома. Я забрал копья, щиты, ремни с короткими кинжалами в кожаных ножнах. Главным призом были шесть верблюдов. Я разрешил двум пешим охранникам купца Натана дальше ехать на них с условием, что каждый будет вести на поводу еще двух, и снять с убитых одежду (обувь отсутствовала). Кстати, мой мерин абсолютно не боялся верблюдов, хотя и недовольно фыркал, отворачивался, старался не приближаться. Наверное, раньше часто встречался с ними. Купец Натан заикнулся было, что, как нанявший меня, имеет право на часть добычи, но я посоветовал ему взять свою долю плевками верблюдов — густыми комками из недопереваренного саксаула, желудочного сока и слюны. Почему-то эти животные очень не любили иудея. Стоило ему задержаться возле верблюда, как животное начинало прижимать уши, раздувать щеки, выпуская пузыри, и урчать, что было предвестником плевка.

Глава 6

Оазис Сукхна — это большая деревня или маленький городок, защищенный стенами высотой метра четыре из сырцового кирпича. Дома тоже из этого материала, крытые тростником, который растет, в том числе, и по берегам пруда, расположенного внутри населенного пункта и образованного родником. В некоторых дворах растет по две-три пальмы. Ни полей, ни садов, ни огородов не увидел. Скорее всего, выживают за счет охоты и привозных продуктов.

Когда мы приехали, уровень воды в пруду был высок. Первыми напились лошади, потом мулы и ослы и последними подпустили верблюдов, порядком обмеливших его, остался мутный слой сантиметров десять. После чего мы поселились в караван-сарае, который занимал чуть ли не половину городской территории. Тут же набежали торговцы всякой всячиной по грабительским ценам и покупатели сто́ящих товаров за гроши. Я обменял два трофейных щита на курицу и пятилитровый кувшин финиковой сикеры, а пешие охранники одежду налетчиков на восемь горячих пресных лепешек. Нам на четырех охранников хватит. Купца Натана, жлоба конченного, мы игнорировали. Он ничего не покупал, давился запасенным в Терке. Натан по пути предложил мне продать всех одногорбых верблюдов по цене одной собаки, причем с расчетом в Дамаске, если дойдут туда. Обозвал его сукиным сыном. Иудей обиделся, будто, подобно верблюду, наплевал ему в душу в благодарность за спасение.

В нашем караване царило веселье. Во-первых, самый трудный этап позади. Во-вторых, взяли хорошие трофеи. Не всем, конечно, достались, но никто не мешал порадоваться за удачливого сослуживца. К нам подвалил пожилой мужик с длинной и наполовину седой бородой в сопровождении двух девчушек лет тринадцати-четырнадцати, худых и страшненьких, предложил их услуги по шиглу за один подход к снаряду. Наверное, рабыни, хотя не удивлюсь, если окажутся незамужними дочерьми. Как-то ведь здесь надо выживать. На девок нашлись желающие. Отдав папаше монету, заходили по одному в коморку, быстро отстреливались и уступали место следующему.

Следующий переход был короче где-то на час с лишним, то есть километров на шесть-семь. Вроде бы, ерунда, но приятно. Это был оазис Араха, поменьше предыдущего. При этом в нем было больше пальм и даже несколько оливковых деревьев. Здесь тоже был пруд, но намного меньше, в который стекала вода из родника, красиво выложенного камнем и с небольшим накопителем, откуда жители черпали воду ведрами из кожи, покрытой снаружи битумом. На этот раз верблюдов к воде не подпускали, напоив только лошадей, мулов и ослов. Я обменял еще один щит на финиковую сикеру и восемь горячих лепешек. Кур на продажу не было.

Еще один переход примерно такой же длины — и мы оказались в Тадморе, будущей Пальмире. Здесь несколько родников и прудов, поэтому поселение больше, много садов. Караван-сараев два. Один работает с идущими на восток, другой — с идущими на запад. Никто не принуждает придерживаться этого правила, но, как утверждают тадморцы, за нарушение накажут боги, которым больше нечего делать, как отслеживать, где какой купеческий караван остановился. Цены здесь ниже, а за одногорбого верблюда предлагали цену двух баранов, искренне удивляясь, почему я не соглашаюсь. Наверное, родственники Натана.

Дальше были девять сравнительно коротких переходов по более приятной местности с островками растительности, которые попадались все чаще и становились все больше и гуще. Один раз попали под дождик, жиденький и короткий. Где-нибудь в средней полосе его бы не заметили, а для нас был за счастье.

Постепенно дорога пошла вверх. Мы двигались по краю горной складки, а на западе видны были заснеженные вершины, такие непривычные в жарком климате. Впрочем, здесь не такое пекло, как в пустыне, а по ночам порой становилось холодно, хотя, уверен, температура не опускалась ниже двадцати градусов. Просто мое тело уже втянулось в местный климат.

По обеим сторонам дороги все чаще рос маквис и выше — деревья. Лучше места для засады не придумаешь, поэтому я постоянно был настороже в отличие от спутников. Они уверены, что в этих краях разбойников нет. Все остались в Сирийской пустыне. Чаще стали попадаться деревни, жители которых выходили к дороге и предлагали самые разные продукты со своих полей, огородов, садов. Мы не останавливались, и продавцы шли рядом с покупателями, рекламировали свой товар, торговались. Говорили на армейском, который все еще язык международного общения, хотя некоторые знали пару нужных слов на фарси. Обычно предлагали дешевле, чем в караван-сараях, поэтому покупали у них часто.

Глава 7

Дамаск пока что небольшой, в сравнении с Вавилоном, город необъятной империи Хшасса, столица сатрапии Заречье. Правит в