Карфагенский мореход - Александр Васильевич Чернобровкин

сбавления цены. Я бы уступил первому, если бы руководитель каравана Куруш не предложил мне такую же цену. Я решил поторговать пару дней, пока он еще здесь. Если не получится получить больше, уступлю караванщику.

На этого типа лет двадцати пяти я сперва не обратил внимания. Не глянулся он мне солидным покупателем, которому по карману хотя бы один верблюд. Одет, как те, кто нападал на нас, только ткань тоньше и беленая, головную накидку придавливает тонкий золотой обруч и на ногах новые кожаные шлепанцы, которые громко щелкали по подошвам темных ног. Отставая шага на три, за ним шли еще два кочевника, одетые похоже, но беднее. Только догадавшись, что они вместе, я понял, что это серьезный покупатель.

Он прошел мимо верблюдов, остановился возле последнего, спросил на арамейском с сильным акцентом, похожим на арабский:

— Все верблюды твои?

— Да, — подтвердил я.

— Где ты их взял? — поинтересовался он, внимательно глядя мне в глаза своими немного выпуклыми, темно-карими с миндалевидным разрезом под густыми черными бровями, сросшимися на переносице.

— Добыл в бою, — признался я.

— Ты хороший воин? — задал он вопрос, вроде бы, серьезно.

— Спроси у выживших врагов моих, — посоветовал я.

— Хороший ответ, — улыбнувшись краешками темных губ, которые почти сливались по цвету с густыми широкими усами и небольшой бородкой, оценил он и спросил: — Сколько ты хочешь получить за верблюдов?

— По восемь лучников за каждого, — ответил я, употребив второе название персидской золотой монеты.

— Заберу всех и дам по семь, — предложил богатый кочевник.

— Сойдемся посередине, ни тебе, ни мне — по семь с половиной, — выдвинул я свое условие.

Он опять раздвинул губы в подобие улыбки и кивнул, после чего, не оборачиваясь, подозвал жестом свою свиту и произнес на языке, очень похожем на арабский:

— Дай ему сорок пять лучников.

Надо же, умеет умножать в уме. Вот уж чего не ожидал от кочевника. Многие его соплеменники и в двадцать первом веке смогли бы перемножить эти цифры без ошибок только с помощью калькулятора в навороченном айфоне с золотым корпусом.

— Ты понимаешь наш язык? — поинтересовался вдруг покупатель, пока его помощник отсчитывал монеты.

— Немного, — ответил я.

— Где научился? — задал он следующий вопрос.

— Воевал с вами и против вас, — признался я.

— Пойдешь ко мне на службу? — спросил богатый кочевник.

Хороший воин — самый востребованный сейчас специалист.

— Нет, — отказался я и объяснил причину: — Теперь другие будут на меня работать.

— Да, так быстрее разбогатеешь, — согласился он.

Монеты были хорошие, если не считать надрезы-зазубринки на гурте. Это один из способов проверки, что монета не из свинца, покрытого золотом. Второй, самый простой — попробовать на зуб, потому что свинец мягче, вдавливается. Третий — кинуть монету на каменную поверхность. Золотая или серебряная звонче, но не каждый услышит разницу. Поделка монет началась почти сразу с их появлением. Свинцовую заготовку покрывали золотой или серебряной фольгой, нагревали и чеканили. Давление после нагрева создавало надежную спайку металлов. Позже этот метод назовут плакированием. Подумал, что можно и мне будет заняться изготовлением монет более прогрессивным методом гальванопластики с помощью покрытой графитом матрицы, помещенной в электролит. Простенький ветрогенератор я собрать смогу. Правда, за подобное развлечение во все времена наказывают строго. Сейчас в греческих полисах своих лишают гражданства, высылают из города, а чужим, как и в соседних странах с диктаторским режимом, заливают в рот расплавленный свинец. Напьешься от души. Вавилоняне тоже занимались этим еще до введения монет, но внутри слитка помещали серебро более низкой пробы, поэтому надо было проверять, чтобы сбоку не было «спайки».

Покупатели уже уводили верблюдов, когда появился иудей, спрашивавший их цену первым, который, проводив взглядом упущенный товар, спросил:

— За сколько продал?

— За сорок пять, — ответил я, потряс новым кожаным кошелем, в котором красиво зазвенели золотые монеты, и насыпал соли на свежую рану: — Надо было не устраивать представление, а забирать по восемь. Заработал бы не меньше десяти дариков на перепродаже.

Когда вернулся на постоялый двор, хозяин-финикиец, которому я сказал, что подыскиваю место охранника в караване до Сора, как сейчас называют будущий Тир, сообщил, что мне надо сходить на противоположную, западную, городскую окраину. Там сейчас формируется караван на побережье. Обычно идут через нужный мне город.

— Я поручился за тебя, сказал, что ты убил шестерых кочевников по пути сюда, — добавил он.

Мы бы по-любому расстались, да и без шести верблюдов я не очень интересен, как постоялец, так почему бы не помочь мне и своим землякам⁈ Я расплатился с ним за жилье персидскими и греческими серебряными монетами, вырученными за продажу трофейного оружия. Чеканкой сейчас занимаются все, кому не лень. В империи Хшасса золотые монеты чеканит только шахиншах, а серебряные — каждый сатрап. Единственное условие — одинаковый вес. К ним добавляются греческие золотые или из электрума — сплава золота (тридцать-пятьдесят процентов) и серебра, которые принято называть статерами, и серебряные драхмы. Были и серебряные статеры, равные двум драхмам. Последние делятся на два основных вида: по эгинскому стандарту весом шесть целых и одна десятая грамма и аттическому — четыре целых и три шесть сотых, но бывают самые разные варианты от менее трех грамм до более одиннадцати. Выпускались в разных номиналах от одной шестой части драхмы (обол) до пятидесяти (пентеконтадрахма). Были еще литры, которых десять в одном статере. Монеты теперь намного красивее, чем в мою предыдущую эпоху. Раньше были выпуклые на аверсе, а на реверсе след от штамповки. Теперь на обеих сторонах невысокие барельефы с разными животными, растениями, буквами, символами… Каждый полис исхитряется, как может. Давненько я не имел дело с греческими монетами, поэтому пока путаюсь. Впрочем, многие греки разбираются в них не лучше меня. Хорошо для себя это делают менялы, которых теперь множество на каждом базаре.

Глава 9

Караван из полусотни мулов и ослов движется вдоль горной цепи. В одном месте она высотой под три километра. Там все еще лежит снег, хотя лето в полном разгаре. Дорога идет то вверх, то вниз. Склоны поросли маквисом и невысокими тонкоствольными деревьями. Лучшего места для засады не придумаешь. Я всё жду нападения разбойников, а его всё нет. Понравилось мне продавать трофеи. Понимаю, что в этих краях не только верблюды, но