Дом бурь - Йен Р. Маклауд

покроется Отметинами. Золотистые, желтые, зеленые холмы излучали приглушенное сияние. Внезапно земля содрогнулась, по ней прокатилась мощная волна. Всплеск силы, эфира и электричества прошелся с запада на восток с тихим рокотом, заставив телефонные линии сверкнуть, а колосья на полях – склониться.

III

В жарком сиянии того же полудня лондонский воздух поднимался от тротуаров и складских крыш Тайдсмита, а потом низвергался с небес, чтобы закружиться у вершины Доклендской телеграфной станции. Какой-то метеовед призвал ветер, но в результате лишь повеяло затхлым теплом духовки. Это был полусменник, шел сто четырнадцатый год Светлого века – впрочем, люди уже давно прекратили их считать, – телефонные линии провисли, устав от сообщений, и казалось, что со временем случилось то же самое, что солнце застряло на небосводе, потому что в мировых часах кончился завод. Потом что-то случилось. Сперва оно прошлось через Уэстерли. В зоопарке драконы захлопали крыльями в клетках, слоны начали хрипло трубить. В Гайде и вдоль бульвара Вагстаффа бездельничающие таксисты потушили сигареты и посмотрели вверх, словно в ожидании дождя. В Голдсмит-Холле вычислительные машины, которым было поручено заботиться о больной английской экономике, странным образом оживились в душной жаре. Надвигалось что-то громадное.

Что бы это ни было, оно двигалось в сторону Тайдсмита. Телефонные линии наполнились тьмой и сделались толще. Силовые кабели вздохнули. Те, кто поднял глаза в этот момент, увидели, как эти кабели, устремляющиеся во все стороны с вершины Доклендской станции, извиваются, словно подхваченные незримой бурей. Земля содрогнулась, Лондон померк, и всплеснулась тьма с прожилками молний. За оглушительным взрывом последовал скрежет рассыпающейся каменной кладки и визг стали: замысловатая сеть, присоединенная к станции, взметнулась ввысь. Оборванные тросы продолжали подниматься, срываясь с опор, на многие мили по всему Лондону.

Когда ударило заклинание, вельграндмистрис Элис Мейнелл усердно работала в своем кабинете. Из-за августовской жары она немного поступилась обычной элегантностью и была в блузке с короткими рукавами, босиком, обмахивалась папкой с документами, которые следовало бы читать. Все утро Элис провела, рассеянно размышляя о том, что следует вести себя как обычно, а значит, надо заняться бумагами. Потом понадобится подпись Ральфа, но, по правде говоря, последние девять лет он все больше пренебрегал обязанностями вельграндмастера. Она надеялась, что посвящение изменит его. Потом женитьба. Потом дети. Но ничего не вышло – по крайней мере, результат получился не лучше, чем после Инверкомба или Хайклэра. Сын по-прежнему считал, что именно она должна все решать. В некотором смысле это разочаровывало, потому что он так сильно напоминал беднягу Тома с его бессмысленной деловитостью, хотя во многих других отношениях Элис была вполне довольна сложившейся ситуацией.

Сквозь открытые балконные двери в кабинет проникали дым и грохот доков. На самом деле, ей не следовало находиться здесь в подобный момент. Но, по опыту Элис, глаз бури частенько оказывался самым безопасным местом. Все случилось внезапно. Пришла мощная волна; когда картины попадали со стен, а в теле сотряслась каждая косточка, Элис уверилась, что станция целиком вот-вот взлетит в небо, как фейерверк на рождество. Балконные двери загрохотали, а потом не стало ни дверей, ни балкона. Головокружительное ощущение падающей каменной кладки и кованых фрагментов. Заклинание, которое она призвала, было направлено на замковую пластину, встроенную в хрупкий фундамент Доклендской станции, заложенный в скользкой лондонской грязи два века назад, и по мере того, как пластина разрушалась, все огромное здание с содроганием осознавало, что теперь его удерживают от распада лишь банальные физические закономерности – трение, сила тяжести и предел прочности, – которых явно не хватало.

В кабинете Элис обрушилась половина потолка. Поспешив на этаж ниже, она обнаружила, что подчиненные сражаются с бумажной бурей. Конечно, они понятия не имели, что происходит – в этой ли комнате, на этаже или во всем Лондоне? – но Элис знала из чертежей, что главные лестницы уже непроходимы, и крикнула всем, чтобы следовали за ней по служебной, которая тугой спиралью обвивала центральную ось Доклендской станции. Здание стонало. Мимо прогрохотал лифт, будто скорый поезд. Этажи складывались один за другим. Что бы она себе ни вообразила, события определенно развивались не по сценарию.

Люди уже устремились из Истерли и со всего Норт-Сентрала, чтобы поглядеть на зрелищную гибель станции. Она сияла ярче Халлам-тауэр, и в напряженной толпе – которая уже видела бомбы, заложенные в мусорные баки на вокзале Грейт-Олдгейт, и несколько громких похищений – мало кто сомневался, что во всем виноваты диверсанты-террористы с Запада. Зазвенели пожарные колокола, завыли сирены. Насосы начали выкашливать струи воды, которые разлетались бесполезными брызгами, ударяясь о первые этажи дымящегося здания. К этому времени казалось, что любой, кому выпал шанс на спасение, им уже воспользовался, – слава Старейшине, что был полусменник! – как вдруг появилась вельграндмистрис Элис Мейнелл, ведя за собой на удивление длинную вереницу потрепанных работников. Газетчики уже прибыли, и мглу рассеял залп фотовспышек.

Два часа спустя в дымных сумерках Доклендская станция обвалилась: сперва башня сломалась надвое, и верхняя половина крутанулась, как пылающая булава, чтобы в итоге обрушиться на причалы, сминая склады и корабли, и красивым каскадом сгинуть в Темзе, породив белые клубы пара.

Элис не была свидетельницей последнего акта того, что уже называли Падением. Она дала несколько интервью, недолго побродила в толпе и сумела удрать в свой особняк, где доковыляла до кровати. Да, не зря люди говорят, что в горячке сражения не чувствуешь боли, – она приходит потом. Вельграндмистрис с трудом держалась на ногах, а когда плеснула в лицо ледяной водой, заметила, что кожа на руках болит и кажется странно огрубелой. К вечеру, когда пришли Ральф, Хелен и дети, у нее слегка поднялась температура, а кожа почти от самых плеч до ладоней вздулась. Ноги не изменились. Голова грохотала от мигрени. И все-таки в целом Элис была довольна.

– Тебе следует показаться врачу, мама, – сказал Ральф, целуя ее в щеку. Хелен, овеянная слабым ароматом лаванды, сделала то же самое. Затем настал черед малышки Флоры, которая так крепко схватила бабушку за левую руку, что Элис едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

– Я в порядке… это, наверное, просто легкий шок. Уже узнали, сколько погибших?

Ральф озабоченно пожал плечами. Хелен взяла Гасси из рук горничной, которая внесла его в комнату, и приподняла над грудой одеял, чтобы Элис смогла поглядеть, в то время как Флора топала по углам, от скуки осматривая вещи. Элис позаботилась о том, чтобы в момент магической атаки все они были в безопасности в том изысканном домике, купленном по настоянию Хелен,