Сакрополис. Маг без дара - Сергей Николаевич Чехин

калибра – скорее всего, револьвера. Да, это не ружье и не винтовка, но заряда вполне хватало, чтобы раскроить голову. А если палач попадал не в лоб или затылок, а в лицо (что случалось довольно часто), то картина выглядела настолько мерзко, что даже Захара невольно передернуло.

– Святые ветра, – прошептал Карл Васильевич. – Да что же это такое творится…

– Вивьен, вы в порядке? – я подошел к оцепеневшей леди и взял за предплечье. – У нас мало времени. Опоздаем – и нас всех вот так искупают.

– Д-да… – аквамантка вернулась к штурвалу, хотя каждый шаг ей дался так же тяжело, как и лестница на эшафот. – Я справлюсь.

– Не волнуйтесь, мы рядом. Можете поднять корабль повыше, чтобы не видеть всего этого…

– О, нет, mon ami. Я не должна забывать ни на секунду, ради чего сражаюсь.

– Боюсь, вы были правы, – продолжил Зых, не отводя глаз от шевелящихся под днищем мертвецов, что тянулись посиневшими обкусанными пальцами к подлодке и будто молили забрать их из вечного холода и мрака. – Одно дело – ждать и раздумывать, сидя в академии под охраной. И совсем другое, когда стоишь на краю борта с грузилом на лодыжках… Если бы Алина и Олег оказались здесь, они бы приняли любое ваше предложение – даже самое безумное и опасное. Только бы закончить весь этот кошмар – тем или иным образом.

– Мы закончим так, как надо, – уверенно произнес в ответ. – Иначе и быть не может. Хватит упырям пить русскую кровь. Пусть все узнают – нет спасения от гнева восставших!

Над лесом мертвых проплыли в гробовой тишине, нарушаемой лишь гулким скрипом корпуса. На сотне метров бояться давления не стоит – при наличии должной снаряги тут еще и аквалангисты плавать могут, но звук сильно напрягал, особенно с учетом резко изменившейся обстановки.

Теперь уютный и безопасный кокон напоминал клепаный гроб, весьма подходящий к братской могиле чуть ниже. Да и баркас шел на магии совершенно бесшумно, и я слышал гребаный скрежет слишком громко и отчетливо.

Похоже, это угнетало не только меня, и чтобы хоть как-то разбавить фон, Вивьен вполголоса запела Марсельезу на родном языке. И несмотря на чудесный грудной голос и эмоциональное исполнение, с учетом имперских порядков этот гимн казался полнейшей ересью. Ибо, выражаясь современным языком, прямо призывал к свержению государственной власти.

Но если взять только текст без привязки к политическому строю и событиям, при которых его сочинили, получались очень даже актуальные строки. И Валуа это прекрасно понимала, потому что раз за разом повторяла только первый куплет и припев, что в вольном переводе звучали примерно так:

Пора, дети Отчизны!

Настал день славы.

Против нас поднято

Кровавое знамя тирана.

Вы слышите, как в деревнях

Ревут безумные солдаты?

Они идут прямо к вам,

Чтобы резать ваших сынов, ваших друзей!

К оружию, граждане!

Постройтесь в батальоны.

Вперед, вперед!

Пусть кровь нечестивцев

Напоит наши поля!

Немного полегчало. Но не успела женщина вновь усладить наши уши, как Захар потушил луч и указал в иллюминатор.

– Смотрите – там, на дне. Видите?

Я подошел ближе, едва не коснувшись носом стекла, и с огромным трудом разглядел вдали слабое голубое свечение. Сомнений не было – так излучал только манород, но миг спустя сияние погасло без следа.

– Что это было?

– Может, краб на него заполз. Или рыба какая… – предположил поручик.

Довод разумный – кристаллы привлекают всякую живность. И душу все равно обволокла вязкая тревога – пока что все шло слишком гладко, а когда прет без перерыва – значит, жди беды. Причем такой, что с лихвой перекроет всю удачу, ибо как твердили древние мудрецы, Вселенная стремится к равновесию.

– В любом случае, нам в ту сторону, – сказал я. – Иди осторожно. И дайте больше света.

Рауль поднял щитки с маленьких иллюминаторов, после чего направил в ближайший столп света. Вскоре к нему присоединились Захар и Зых, и лучи выхватили из тьмы солидный участок дна чуть дальше под нами. На нем среди грязного от мазута песка лежали три дохлых гомункула, и теперь-то стало ясно, почему их не унесло довольно быстрым течением.

Один забился под громадный – в три человеческих роста – якорь, а остальные застряли в звеньях цепи, куда без труда протиснулся бы обычный человек. Уж не знаю, где мы находились – около дредноута или же под самим линкором, но ощущение возникло такое, словно мы стояли за шторой в каюте Картера.

Хотя такая близость к врагу никоим образом нас бы не выдала, страх усилился, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы его подавить. А храбрости требовалось с избытком – особенно с учетом того, что я задумал.

– Куда вы? – с удивлением спросила Вивьен, когда я шагнул к шлюзу.

– За сферами, – коротко бросил из-за плеча. – Вы нужны на борту – управлять лодкой и светить. А я самый бесполезный – стало быть, мне и нырять. Это приказ. И он не обсуждается.

– Там может быть опасно, – Рауль протянул на ладони кинжал, созданный магией из куска шпангоута. – Возьмите это.

– Благодарствую, – подбросил увесистую «финку» на ладони. – Заодно будет чем прооперировать наших красавцев.

– Тогда и мне сделай, – Захар встал плечом к плечу. – Без подстраховки я вас не брошу. И светить вблизи все же сподручнее.

– Я же сказал – не обсуждается…

– Я слышал, – военный усмехнулся. – Можете выгнать меня из города сразу по возвращению.

Ха-ха…

Впрочем, с такой подмогой всяко лучше, чем геройствовать в одну каску. Уж лучше разделить победу, чем этой самой каски лишиться – причем вместе с тем, что по традиции находится под ней. Так что не стал спорить, выделываться и строить из себя беспрекословного командира.

Вместо этого укутался в кокон плотного подогретого воздуха, чтобы не сплющиться в лепешку и не околеть, проверил вентиляцию и острожно коснулся поворотного колеса. Дверь распахнулась без помех – снаружи воду отгонял созданный Зыхом пузырь.

Но шагнуть за порог оказалось весьма непросто – я ощущал себя космонавтом перед открытым люком, да еще и без страховочного троса. Конечно, на орбите мне доводилось бывать лишь во снах (ну, и в KSP), но я прекрасно знал о животном страхе прыжка в неизвестность.

Нечто подобное испытывают и дайверы при первом погружении, и парашютисты – в этом нет ничего странного или постыдного, все это обусловлено эволюцией и стремлением к самосохранению. Но обостренная жажда возмездия и справедливости не позволила сдать назад.

Ибо никто, кроме нас.

Если уж выпала такая участь, придется