Сакрополис. Маг без дара - Сергей Николаевич Чехин

– Боги! – Вивьен закатила красные глаза – особенно яркие в толще моря. – Вы как ребенок!

– Я исправлюсь, – повернулся головой вниз и торпедой скользнул в сгущающийся мрак. – А теперь пора спешить.

Вода стремительно холодела с каждой секундой. Спутники увеличили пузыри на головах до коконов, что вплотную облегали тела, и подогрели их все тем же огнем в ладонях. Я в точности повторил за ними, не забывая насыщать оболочку кислородом из окружающей среды.

Но, похоже, малость перестарался, и кокон лопнул, а от неминуемых ожогов спас резкий приток ледяной влаги. Вот только от внезапного душа мотор чуть не выскочил через горло, и меня снова пришлось экстренно спасать.

После предыдущей аварии Валуа держалась рядом, и прежде чем я околел и захлебнулся, подплыла со спины, обхватила за талию и втянула в свой пузырь. Теперь мы напоминали парашютистов в тандеме, и я был несказанно рад, что ко мне присоседилась француженка, а не, скажем, Захар, или, не дай бог, Зых.

– Напомните, пожалуйста, – Зарубин озарил нашу парочку тусклым лучом, – зачем на задании господин ректор?

– Для моральной поддержки, – буркнул я.

– Что ж, вы и впрямь не даете заскучать, – поручик белозубо улыбнулся. – Надеюсь, в бездне все пройдет более гладко.

Мы зависли метрах в пятнадцати от захламленного песчаного дна и прошлись по нему белыми пятнами. Расчет оправдался – разномастных посудин здесь лежало великое множество, от простейших рыбацких лодок до современных паровых катеров.

Большинство затонуло либо в шторм, либо из-за перегруза – ни пробоин, ни следов от мин не заметили ни разу. Так что привести в порядок подходящий борт не составило труда – благо вокруг лежало достаточно стальных посудин для донорских запчастей.

В качестве наиболее подходящей цели выбрали небольшой одновинтовой буксир. Рауль расщепил клепки на соседнем суденышке и получил огромное количество прочных листов. С их помощью мы задраили разбитые окна в рубке, а иллюминаторы на бортах и дверцах прикрыли круглыми щитами.

Магия сплавила металл так, что не понадобились ни резиновые уплотнители, ни герметик. На всякий случай Захар зажег внутри буксира яркую сферу, но не из одной щели не пробилось ни лучика. После этого Карл Васильевич и Вивьен подплыли к рубке и возложили ладони на поросшую ракушками стену.

Первый стал задувать внутрь кислород, а вторая одновременно откачивать всю воду, кроме трюмной. Техногенное колдовство продолжалось до тех пор, пока развалина не приобрела положительную плавучесть и не воспарила невысоко над дном. Сразу после этого трюм полностью задраили, а мы вошли на мостик через воздушный пузырь у переборки, что сыграл роль шлюза.

– Полдела сделано, – Зарубин оттряхнул ладони и с удовольствием просушился.

Несмотря на гнетущую тишину и давящий скрип, будто от раздавливаемой давлением субмарины, внутри было довольно уютно. Разумеется, если бы я оказался здесь в одиночку, то, фигурально выражаясь, штаны бы намочил. Но в компании верных и опытных чародеев мне и сам Дэйви Джонс не страшен.

Вот она – сил коллектива, которую я отторгал долгие годы. И хоть до конца своих дней буду считать, что настоящий писатель – всегда индивидуалист, ибо индивидуальность – это основа творчества, но это не повод отказываться от дружбы.

Все эти союзы, авторские объединения и группы по интересам – лишь вынужденная мера для тех, кто ничего из себя не представляет поодиночке. Однако в любом другом деле – особенно на войне – без крепкого плеча и надежной спины не обойтись.

И пусть магистры мне вовсе не друзья, а коллеги, я все равно впервые за долгие годы чувствовал себя в своей тарелке. И это ощущение многократно усиливало веру в успех. На нашей стороне правда и единство, а значит, у врага нет ни шанса на победу.

– У этого малыша нет кольцевых шпангоутов, – сказал Захар, встав у обзорного окна – единственного, не «зашторенного» ржавыми листами. – Так что следите за крышей и не погружайтесь слишком быстро, иначе нас раздавит в лепешку.

Вивьен сжала бледными пальцами штурвал – кому как не ей вести нас в бездну, управляя и водометными «двигателями» и балластом в трюме. Зарубин озарил край обрыва лучом, и баркас неспешно поплыл к бездне. За это время Давыдов скрутил запасные пластины в некое подобие колес с широкими спицами и укрепил ими корму и нос на случай избыточного давления.

– Все готовы? – француженка остановила кораблик перед непроглядным мраком, где мощнейший луч клирика казался тусклой спицей.

– Мы – да, – сказал я. – А с вами все в порядке?

– В полном. Особенно если не учитывать фобию замкнутого пространства, воды, глубины и смерти от удушья.

– Чего же вы раньше не сказали? Я бы оставил вас на берегу.

– Лучше меня аквамантию не знает никто. Не волнуйтесь – не подведу. На кону куда большие ужасы, чем те, что довлеют надо мной.

– Тогда – полный вперед, – положил ладонь на дрогнувшее плечо и кивнул. – Вместе мы – сила.

Вивьен едва заметно улыбнулась.

– Вроде совершенная безвкусица, а ведь работает. Держитесь крепче, господа.

Буксир нырнул с обрыва под прямым углом, и нам пришлось схватиться за поручни и поворотные механизмы, чтобы удержаться на ногах. Для облегчения спуска Зых развел руки в стороны и окружил корабль тонким воздушным пузырем – уменьшив сопротивление воды, мы заметно повысили скорость, к тому же оболочка защитила от турбулентных потоков, и аппарат шел плавней, чем лифт.

Мы почти достигли дна, и света здесь совсем не осталось. Даже луч клирика, на который тот тратил столько маны, что весь вспотел, озарял лишь столб мути в паре метрах по курсу. И когда Рауль сообщил, что грунт близко и пора сбавлять обороты, прямо перед иллюминатором возник перекошенный и частично обглоданный череп.

И без того напряженная до предела Вивьен взвизгнула и отшатнулась, а буксир закрутило по оси из-за смещенного водяного потока. И мы увидели перед собой десятки вздувшихся трупов, привязанных за ноги к гильзам от корабельных пушек. Тем, кто посильнее и покрепче стянули руки за спиной, у остальных же они свободно колыхались на течении, отчего вся эта жуть напоминала гротескный подводный лес.

И хоть мне давно казалось, что подобной жестью уже не испугаешь, я прижался плечом к переборке и схватился за сердце, часто дыша и едва соображая. Первого же взгляда хватило, чтобы понять – это не жертвы обстрела, а казненные горожане. Судя по характерным отметинам, мужчин рубили холодным оружием – и глубина ран намекала на тяжелые абордажные сабли.

Женщинам же даровали менее мучительную смерть и стреляли в головы из мелкого