Экспансия на позавчера - Алексей Небоходов

их глубже в здание, где массивные колонны поддерживали высокий свод, уходящий в полумрак. По обеим сторонам прохода располагались статуи, изображавшие основателей Орд-Нока – не как отдельных личностей, а как фигуры, олицетворяющие систему. Их лица были лишены индивидуальности, но в каждом выражалось спокойствие, сосредоточенность, внутренний контроль.

На стенах, между колоннами, находились гобелены с изображением сцен из истории Орд-Нока. Они не просто воспроизводили события – они подчёркивали важные моменты становления системы, представляя их как неизбежные этапы эволюции общества. Победы, строительство городов, военные парады – всё здесь несло в себе один смысл: порядок как высшая форма существования.

Ивану показалось, что даже свет здесь был выверен до мельчайших деталей. Он не создавал лишних теней, не допускал затемнённых зон, всё пространство было равномерно освещено, подчёркивая неизменность архитектурного ритма.

Клим вёл их уверенно, не замедляя шаг, словно каждый коридор, каждая дверь были давно знакомы. Они двигались к центральному залу, в котором находился человек, управляющий этим миром.

Они вошли в приёмную, огромную, но без излишеств. Вдоль стен – высокие книжные шкафы, в которых стояли тяжёлые переплетённые тома. Здесь всё подчёркивало идею знания как инструмента власти.

Клим остановился перед массивной дверью и, не глядя на спутников, сказал:

– Вы готовы встретиться с Брежневым?

Иван взглянул на Лиану. Она не ответила, но в её глазах читался интерес, смешанный с настороженностью. Клим коротко кивнул и толкнул дверь.

Кабинет, в который они вошли, был просторным, но строгим, не перегруженным лишними деталями, но наполненным тяжестью истории и власти. Стены, облицованные тёмным деревом, создавали ощущение замкнутого, но выверенного пространства, где каждая деталь имела значение. По периметру комнаты располагались книжные стеллажи, но в них не было хаотично расставленных томов – всё находилось в идеальном порядке, как будто даже знания в этом месте существовали по определённому регламенту.

В центре находился массивный стол из чёрного гранита: его поверхность была отполирована до зеркального блеска, но при этом не выглядела нарочито роскошной – это был функциональный элемент, подчёркивающий сдержанность обстановки. За ним – высокий стул с жёсткой спинкой, похожий скорее на командное кресло, чем на место для отдыха.

На стене за столом висел гобелен с изображением знамени Орд-Нока, выполненный в глубоких тёмно-красных тонах. В его центре находился символ – стилизованная звезда, заключённая в геометрическую рамку, подчёркивающую стабильность и структурированность системы.

Кабинет был пуст, но в нём ощущалось присутствие власти. Здесь не было ничего случайного, ничто не говорило о личных предпочтениях хозяина кабинета. Всё подчёркивало идею государственного разума, а не частной личности.

Дверь мягко открылась, и в комнату вошёл Брежнев.

Лицо было знакомым, как на старых записях – густые брови, массивные черты, тяжёлый взгляд. Но, в отличие от множества портретов и голограмм, здесь было нечто живое, что-то, чего Иван и Лиана не ожидали увидеть. В этом взгляде была человечность, мягкость, которую не ассоциировали с образом правителя.

Он двигался уверенно, но без показной жёсткости. В его походке не было военной выправки, но в каждом движении читалась привычка к власти. Он остановился у стола, посмотрел на гостей, задержал взгляд, словно оценивая их, но в его выражении не было надменности или холодного расчёта.

Брежнев медленно кивнул.

– Рад приветствовать вас на советской…

Он запнулся на секунду, затем, с лёгкой усмешкой, добавил:

– В Орд-Ноке.

Его голос звучал неторопливо, но рассудительно, будто каждое слово проходило через внутренний фильтр, прежде чем было произнесено. Он говорил не для эффектности, а для смысла.

Брежнев задержался, слегка прищурившись, словно оценивая собственные слова, затем кивнул, как будто подтверждая самому себе правильность сказанного.

– Вы, должно быть, многое слышали о нашем государстве, – начал он, задержав взгляд на гостях, – но одно дело слушать, и совсем другое – видеть всё своими глазами. Порядок ведь не возникает сам по себе. Его создают, укрепляют, поддерживают. Мы много слышим разговоров о свободе, о личном выборе, но, если вдуматься… Свобода без ответственности – это хаос, пустые разговоры, за которыми следуют шатания из стороны в сторону, растерянные люди, не знающие, куда идти и что делать.

Он провёл ладонью по поверхности стола, словно исправляя невидимые неровности.

– Мы всегда понимали, что человек не может существовать сам по себе, что ему нужны рамки. Вот посмотрите, история… Сколько раз мы видели, как народы, получая слишком много воли, разрушали сами себя? Великие державы рассыпались не из-за врагов, а из-за внутренних слабостей. Им обещали свободу, а получили они только хаос.

Он повернулся к ним, сцепив пальцы в замок.

– А вот у нас… У нас всё по-другому. Орд-Нок – это система, в которой человек защищён. У нас нет места для шатаний, для ненужных экспериментов. Здесь каждый знает своё место, и потому всё работает, как часы. Понимаете, да? Вот почему мы сильны.

Он посмотрел на Ивана и Лиану, ожидая реакции.

– Но скажите мне, – продолжил он после короткой паузы, – вы, наверное, думаете, что это строгость, что это ограничение? А что же тогда свобода? Свобода – это право делать что угодно? А если один человек решает, что он лучше другого? Если один хочет власти, а другой ему мешает? Если один считает, что можно ломать чужой труд? Это тоже свобода?

Лиана выдержала его взгляд.

– Вы считаете, что порядок – это единственная гарантия стабильности?

– Не просто считаю. Я это знаю. Если порядок рушится, всё остальное рассыпается. У нас не может быть места для слабости. Здесь люди не теряются в догадках о своём будущем. Здесь каждый живёт по чётким законам, и поэтому у нас нет кризисов, нет волнений, нет разрушительных перемен.

Иван слегка подался вперёд, вцепившись пальцами в стол:

– Но это ведь не делает вашу систему вечной. Если порядок держится только на силе, рано или поздно он столкнётся с тем, кто будет сильнее. А если однажды тот, кто стоит во главе, решит, что порядок – это не средство, а цель?

Брежнев улыбнулся, но эта улыбка была задумчивой:

– Ну, так ведь всегда бывает. Каждый строит своё, но остаётся только то, что выдерживает время. Мы не боимся будущего. Мы его формируем.

Он выпрямился, переводя взгляд с Ивана на Лиану.

Лиана чуть прищурилась.

– Вы считаете, что без жёсткого порядка общество не выживет?

Брежнев спокойно кивнул.

– Не просто считаю. Я это знаю. Посмотрите на историю. Если распадается порядок, то следом идёт всё остальное. Мы не можем позволить себе слабости. Мы не можем позволить людям теряться в догадках. Здесь всё ясно, здесь нет кризисов, нет неожиданностей. Это и