Раскол - Рита Хоффман

Неправильно.

Хаос, смерть, боль…

Пытаясь сохранять спокойствие, Латиш снова потянулся к искре ребенка, чтобы доказать себе, что ему просто показалось, что от него не исходит сила, которую во все века презирали и боялись.

Искра откликнулась на зов так же, как в первый раз: острыми иглами, агрессивными волнами холода, диким желанием сломать и улучшить.

Некромант. Скульптор плоти.

Рвано выдохнув, Латиш прижал мальчишку к себе и обвил его хвостом.

Вот как… Пока он пытался разобраться с вратами Фаты, прямо у него под носом подрастал кое-кто настолько же опасный, настолько же разрушительный.

Тех, кто умеет заклинать мертвую плоть, преследовали всегда – за всю свою долгую жизнь Латиш встречал подобные искры лишь дважды. Озлобленные непониманием и закаленные одиночеством, некроманты рано умирали или выходили из-под контроля и отравляли все, до чего могли дотянуться.

Воскрешение мертвых, создание новых видов из кусков хладной плоти – все это противоречит циклу жизни и смерти.

Латиш лучше прочих знал, что происходит, когда подобная сила находится в неправильных руках. Он мог убить ребенка, избавить себя от необходимости присматривать за ним, но он не убийца. Он зверомаг. Последний дракон, оставшийся в этом мире.

Горько усмехнувшись, Латиш выпустил из ноздрей дым.

«Не совсем последний».

Его тело стало горячим, на руках проступили вены и чешуя. Он не причинял боли ребенку – он передавал ему любовь.

В каждую каплю перетекающего в мальчика жара Латиш вкладывал знания – о мире, о существах, населяющих его, о чувствах, о магии и чудесах, которые она способна творить. Любви и страсти ко всему живому в нем было так много, что он сам не заметил, как заурчал от удовольствия и переполняющего счастья.

Он видел луга, зеленые и бескрайние, видел густые леса и зверей, населяющих их. Вспоминал, как первые люди строили свои деревни, как он летал над новорожденным миром и учился любить его.

«Ты не будешь разрушать. Еще есть шанс все исправить».

Никто не рождается злым – Латиш был твердо уверен в этом. И то, что произошло с некромантами, встречавшимися на его пути, – всего лишь результат жизни, полной ненависти, неприятия и гонений. Ему выпал шанс позаботиться о маленьком сердце, и он не упустит его.

Его тепло и сила окутали мальчишку коконом. Латиш пел ему драконьи песни, рассказывал драконьи сказки, нежно касался своей искрой маленькой острой точки, ощетинившейся и холодной, и та отвечала на ласку – сперва неохотно, но затем раскрылась удивительным мертвенно-бледным цветком.

Когда Латиш пришел в себя, Кричащий Город опустел: Фария увела народ Запретного Края. Он больше не чувствовал хаотичной силы, не слышал гомона и песен – только дыхание ребенка, впитавшего столько тепла и магии, что сияние его глаз пробивалось сквозь закрытые веки.

– Теперь все будет хорошо, – прошептал Латиш, осторожно выбираясь из гнезда, в котором они провели несколько дней.

Сундук щелкнул замком и поднялся на львиные лапы. Бросив на него задумчивый взгляд, Латиш сказал:

– Не знаю, сколько разума в тебя вложил создатель, но… Иди-ка сюда.

Присев на корточки, он протянул руку и поманил сундук. Тот потоптался на месте, а затем неуверенно подошел ближе. Его поведение напоминало реакцию собаки, которую слишком часто бил нерадивый хозяин.

– О, значит, ты меня все-таки понимаешь, да? Что ж, давай посмотрим, что ты сможешь мне рассказать.

Крышка оказалась теплой – в ней пульсировала магия. Латиш сразу узнал ее след – сундук был создан нуадами. В его голове тут же сложилась неприятная картина: нуады, ребенок-некромант…

Мощный поток магической энергии оттолкнул его, когда Латиш попытался узнать больше. Ударившись о стену, он тряхнул головой, удивленно моргнул и уставился на сундук, виновато поджавший лапы.

– Что это такое?..

Он почувствовал… Нет, не может быть.

Вскочив, Латиш покружил вокруг сундука, кусая губы. Как всегда в момент глубоких раздумий, он теребил дреды, колечки в ушах, хмыкал и щелкал хвостом. Он мог поклясться, что в переплетении знакомой магии почувствовал нити древние, как сама земля, но что куда хуже – отпечаток, который мог принадлежать только Верховной.

«Неужели нам солгали? Неужели она жива?»

Он подозревал, что демон, заявившийся в трактир, не сказал ни слова правды, и потому вместо бесполезных поисков Ромэйн и Халахэля переключил внимание людей на Столпы, но в нем все же теплилась надежда на то, что Верховная действительно мертва и врата в безопасности.

Теперь же…

– Нет, погоди. – Латиш упрямо протянул руку к сундуку. – Я должен понять…

Его снова отшвырнуло к стене, но на этот раз он успел ухватиться за толстую, темную нить магии, спиралью закрутившейся вокруг сундука. Древняя, темная, жадная…

На руке проступили те же символы, которые он видел в глазах ребенка. Они извивались, словно черви, ползли выше, складывались в слова, пытались что-то сказать, а Латиш отчаянно вглядывался в них и вспоминал язык, о существовании которого забыл давным-давно.

Символы множились, расползались по телу, достигли лица, и перед его глазами появилось черное пламя, пожирающее корчившуюся на полу нуаду. Она кричала – Латиш почти оглох от ее крика, упал на одно колено и сжал голову руками.

Ключи, врата, Верховная.

Ключи, врата, Верховная.

Ключи, врата…

Он закричал, его тело покрылось чешуей, драконье пламя выжигало символы, а те вспыхивали и рассыпа́лись пеплом.

– Ключи, Верховная! – выкрикнул Латиш, вскочив на ноги. – Будь я проклят!

Он подхватил ребенка, уложил его в сундук и рявкнул:

– За мной, быстро!

Латиш выскочил из комнаты, сбежал по лестнице, вихрем вылетел из трактира и со всех ног бросился к выходу из города. Кровь стучала в ушах, во рту пересохло, он ранил босые ноги о камни, но не останавливался. Шансов на победу становилось меньше с каждым мгновением, они потеряли столько времени!

«Идиот, какой же я идиот! Как я мог ее упустить?!»

Верховная мертва, и мертва давно! Она погибла в тот момент, когда из утробы матери появилась следующая! Одурманенная силой нуада не желала терять власть и убивала сестер ради того, чтобы замедлить угасание собственной искры! А новая Верховная…

Латиш обратился, взревел, выпустил в небо струю пламени и, схватив сундук когтистой лапой, тяжело взлетел.

Обе части ключа и новая Верховная жрица пропали. Если они не успеют разрушить Столпы, врата откроются и начнется настоящий кошмар.

«Будь сильной, дочь Наполненных Чаш. Умоляю тебя, будь сильной!»

Глава 23

Низко пролетевший дракон вызвал волнение, и Мираю пришлось прикрикнуть на людей, покинувших строй. Он жестом велел им вернуться на свои места и нагнал Фарию.

– Похоже, он все-таки проснулся. – Она проводила Латиша взглядом и хмуро уставилась на зияющий впереди проход в скале. – Надеюсь, те твари или передохли, или улетели.

– На этот раз с нами маги, – напомнил Мирай.

– И не нужно тащить на горбу яйцо, – поддакнул Ливр. – Что-то ты больно угрюмая, капитан.

– Думаю, где мы высадимся, – призналась Фария. – Лучше всего подходит берег на территории Большого Дома Бурого Лиса. Замок местного лорда находится недалеко от береговой линии, мы быстро доберемся до него и сможем предложить помощь.

– Почему не Дом Золотых Пик? – спросил Мирай.

– Во-первых, потому, что за них сражаются лучшие воины Фокаса и помощь им нужна куда меньше, чем Домам, распустившим армии, во-вторых – слишком много скал под водой, рискуем напороться, – ответила Фария. – Ну а в-третьих, потому, что от земель Дома Бурого Лиса куда ближе добираться до остальных территорий, которые могут быть атакованы демонами.

– Мудро, – пробасил Барниш.

– Не знаю, это просто мои размышления. – Фария покосилась на Мирая. – А ты что думаешь?

– Я согласен, – коротко ответил он, кивнув.

На архипелаге армию никто не распускал – сотни обученных воинов наверняка прямо сейчас защищают его Дом от демонов. Пусть Тэтсуо оказался скверным братом, трусом он не был. В конце концов, именно Тэтсуо