Лихо. Игла из серебра - Яна Лехчина

Но он слегка замялся – будто не был уверен, уходить ему сейчас или подождать ещё.

Они встретились взглядами.

Если бы всё повернулось по-другому, сказала Ольжана мысленно, я бы умоляла тебя не уходить и призналась бы, что готова вечность слушать даже самые скучные истории, – но сейчас?..

Может, такое резкое прощание к лучшему. Лале не скажет ничего лишнего. Она сама будет меньше мучиться.

– Хотите ещё что-то спросить?

Ольжана вздохнула.

– Нет. Прощайте. – Поподбирала слова. – Знайте, что мне нечего вам сказать, – кроме того, что мне тоже вас жаль, но совсем не так, как, может, вам бы того хотелось. – Она помолчала. – Мне жаль, что такой умный, учтивый и смелый человек, как вы, которого я могла бы любить всю жизнь, выбрал подобный путь – но вам за него и отвечать.

Она задумчиво потеребила рукав. Ладно уж, чего ей сейчас бояться…

– Не знаю, что вы найдёте в Тержвице, но надеюсь, это принесёт вам покой.

Ольжане показалось: Лале захотел что-то ответить – даже качнулся в её сторону, почти сделал шаг, и у Ольжаны кольнуло сердце. Ну, толку продолжать страдания?

Она покачала головой:

– Уходите.

Лале кивнул. Да, мол. Так правильно. Но несмотря на это, застыл на пороге.

– Непрошенные советы напоследок, – сказал хрипло. – Первое: не доверяйте Драга Ложе, никому из них, и как можно раньше постарайтесь избавиться от их влияния. Второе…

Наверное, он не придумал, что должно было быть вторым – или понял, что за очередные советы вроде «не идите замуж за убийцу» Ольжана его не поблагодарит. И наверное, в это мгновение он сам показался себе смешным, потому что криво ухмыльнулся – и всё равно подковылял к Ольжане, слегка к ней наклонился.

Осторожно заправил за ухо одну из её кудряшек.

О Тайные Люди, подумала Ольжана. Какой же ты дурак. «Это не Йовар сломал тебе жизнь – ты сам так и не понял, как лучше ею распорядиться».

Поскорее бы всё закончилась, подумала она. Лицо Лале напротив, и рыжее солнце, и запах пыли, и бережное движение его пальцев у неё над ухом – пусть это превратится в воспоминание как можно быстрее, иначе у Ольжаны разорвётся сердце.

– А второе, – продолжил Лале тихо, – пожалуйста, не продавайте Сэдемею. Она хорошая лошадка и много нам послужила. Она тоже должна обрести покой.

– Это не совет, – заметила Ольжана глухо. – Это просьба.

Лале неловко отнял руку.

– Да, – согласился он. – Пожалуй, что просьба.

Он посмотрел на неё ещё немного.

– Знаете, – сказала Ольжана зачем-то, – мне бы очень хотелось встретить вас, когда вы были моложе. Может быть, в каком-то другом мире, где вы оказались бы моим ровесником.

– О нет. – Лале усмехнулся. – Хорошо, что Длани меня от этого уберегли. Если мы встретились, когда мне было столько же лет, сколько вам сейчас, я бы оказался перед вами совершенно беззащитен. Я бы ужасно в вас влюбился, и вы бы смогли вить из меня верёвки.

Да, ответила Ольжана мысленно. В этом и смысл.

– Вы всё равно ничего не смогли бы сделать, – произнёс Лале неожиданно мягко. – Вы не смогли бы спасти ни меня, ни его.

Его – Йовара?..

– Я бы тогда сумела спасти себя, – возразила Ольжана. – И не осталась бы наедине со всей болью, которую вы мне причинили.

Губы Лале дрогнули.

– Надеюсь, – проговорил он негромко, – вы справитесь лучше, чем я.

– Надеюсь. – Она глянула исподлобья. – Не всем же после такого создавать колдовских тварей. Кто-то должен, скажем, открывать лавки в Стоегосте.

Лале улыбнулся.

– Да, – ответил он. – Кто-то должен.

Помедлил. Снова пристально посмотрел на неё, – как никогда не смотрел, с какой-то особой пробирающей нежностью, – а потом сам себя одёрнул.

– Ну, достаточно. – Он прочистил горло. – Берегите себя и будьте здоровы.

– Обязательно, – пробормотала Ольжана. – Как зверушку свою утихомирите, так сразу. – (Губы стало печь: опять клятва, и опять намёк!..)

Лале сделал ощутимое усилие, чтобы не усмехнуться, но сказал серьёзно:

– Обязательно.

Снова перехватил взгляд Ольжаны. Легонько ей поклонился – а затем развернулся и вышел вон.

Дверь за ним скрипнула.

Ольжана глубоко вздохнула.

Ну, вот и всё. Теперь нужно подождать несколько дней, и она будет свободна. Тогда она попробует добраться до Кажимеры и разузнать о Юргене, если, конечно, не объявится чудовище или её до этого не найдут – наверняка Лале устроит большой переполох. (Ещё нужно поразмышлять, стоит ли отправить другого ворона ученикам Дикого двора, – изменит ли это что-то? Поймут ли, о чём Ольжана захочет их предупредить?.. Или этим она только сделает хуже?)

Ольжана медленно перевела взгляд на окно. Она наверняка могла бы увидеть напоследок, как Лале уходит – отсюда открывался прекрасный вид на двор, и другого пути к большаку не было.

Но к окну Ольжана так и не подошла.

6

Заклинатель мёртвых

Фонарь лязгнул, бросил отсвет на влажную, грубо отёсанную стену крипты.

– Жуткое место, – пробормотал брат Эйлуд.

Может, и вправду жуткое, но Лазар обвёл крипту почти нежным взглядом. Низкие сводчатые потолки и неровные плиты на полу, а в стенах – ниши, прикрытые решётками; здесь покоились останки монахов. Лазар с Эйлудом принесли фонари, но ещё под потолком была вырублена щель, похожая на бойницу. Как ни крути, освещение тусклое, однако, когда Лазар к нему привык, рассмотрел выпуклые узоры на стенах: изображения рыцарских перчаток, – символов Дланей, – а также мечей, олив и виноградных лоз. Камень оббился и обтёрся, а выгравированные над нишами слова стали и вовсе неразличимы.

В крипте было прохладно и сыро – не чета царящему снаружи хал-азарскому зною. Землисто пахло плесенью, густо и жирно – горящим маслом.

Лазар упёрся спиной в колонну и уселся поудобнее, вытягивая ноги. Эйлуд начал было молиться стоя, но в итоге тоже устроился рядом и принялся шёпотом читать стихиры. Лазар молиться не хотел – гораздо любопытнее было разглядывать тени, падающие от фонарей, и наблюдать, как темнеет в бойнице под потолком.

Вообще-то он один должен был провести ночь в крипте под монастырём, где ему и Эйлуду дали приют. Ведь это Лазар не скрыл пришитую руку и признался, что принимал помощь от колдунов, – и хоть настоятель, брат Раймонд, отнёсся к нему с теплом, всё равно велел отправиться на покаяние. Почему-то Эйлуд решил, что после всего пережитого ночь в крипте станет для Лазара испытанием, так что напросился с ним – мол, брат Лазар вызволил меня из плена язычников, как я могу не разделить