Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

— Вот уж нет, — сказал я. — Верить — дело монахов. Дело некромантов, пусть и личей — ничего не брать на веру. Это ни учёного, ни солдата не достойно. Чем больше ты говоришь, тем это всё сильнее меня беспокоит… прежде чем предпринимать что-то, мы должны всё узнать. И предвидеть.

— Предвидеть, — хмыкнул Индар.

— Я — тупой солдат, — сказал я. — На войне научился одной вещи: нельзя соваться в бой без разведки. Иначе упадёшь между ног боевого коня — и сказке твоей конец.

— Как ты это себе представляешь? — Индар вложил в голос весь сарказм, который должен бы был уйти на мимику. — Чем тебе не разведка то, что мы уже успели услышать?

— Этого мало, — сказал я. — Мало и неточно… как, ты говорил, зовут того бедолагу, у которого вы с Хаэлой отстригли башку?

— А разве я говорил? — удивился Индар. — Но ладно, Альгар его звали. Зачем это тебе?

— Услуги мессира Альгара нам скоро понадобятся, — сказал я.

Индар покачал головой.

— Клай, — сказал он ласково, — серая армейская скотинка, твоя фарфоровая черепушка окончательно потекла. На демона лысого тебе…

— Очевидно же, догадливый ты аристократишко, — сказал я. — Чтобы поговорить с отчимом Рэдерика. Парень же очень хотел поговорить с отчимом, а ты как будто можешь это устроить, а? Из верноподданнических чувств?

— Ох, ничего себе! — поразился Индар. — Ты сам — лысый демон, лич, разбить тебе башку об адский котёл… он ведь и впрямь…

— Ну да, — сказал я. — Он знает точно. Ещё, я думаю, знает и Лисса… можно с ней поговорить. Но Лисса — из простых, если она и участвовала в каком-нибудь обряде, то вряд ли поняла, что к чему.

— К тому же она скорее язык себе откусит, чем станет откровенничать со всякими фарфоровыми рыбоедами, — хмыкнул Индар. — Нет, ты прав. Надо поговорить с Хоуртом… не терплю этот обряд, но надо, надо.

— Нужны особые условия? — спросил я.

Индар повёл плечом.

— Сумерки. Луна ущербная, плохо… Но, быть может, и вытянем вдвоём. Кровь нашей прелести… хех, может, Норфина вскроем? Он так рвался быть полезным… впрочем, обойдётся. Слишком важная информация. И ценная… О! Вот бы капельку крови принца…

— Не надо его резать, — сказал я. — И так справимся. Родная кровь, я понимаю… но как-то…

Индар воздел руки.

— Если у меня есть хоть какое-то чутьё… ты веришь, что у меня есть чутьё, лич? Так вот. Всё внутри меня просто вопит: в этом ягнёночке — суть и смысл. Какая-то принципиальная важность. И капля его крови…

— Принца не режем, — сказал я. — Точка. У меня тоже чутьё.

Индар посмотрел на меня явно иронически, но спорить не стал.

С того у нас и начался день, который, по моим ощущениям, не должен бы был принести ничего хорошего.

Разве что Барн выспался. Так выспался, что едва ли не мурлыкал, как угревшийся кот.

— Ваше благородие, ваша светлость, — сказал с расплывающейся ухмылочкой, — вот же добрые вы люди! Я уже и не помню, когда столько дрых-то… да ещё на такой кровати! Вот уж истинно королевская! Простой-то человек бы всю семью уложил, вместе с детьми, да ещё и тёща бы уместилась с крайчику…

Тёща с крайчику привела в полный восторг Рэдерика. Барн хорошо на него действовал: наш принц не только начал улыбаться, но и смеялся иногда. Почти в полный голос.

— А у тебя в деревне узкая кровать была? — спрашивал он Барна и одевался. — Рубашка уже совсем грязная… тёмные полоски на манжетах, смотри… а другой нет. Как у арестанта в крепости.

— Это ничего, ваша светлость, — сказал Барн, хоть его это, по-моему, огорчило. — Ты скоро будешь в сплошное золотое шитьё одеваться, вон как господа на картинках. Погоди маленько. А кровати у меня не было никакой, только у батюшки с матушкой кровать была. Мы с братом на сене спали.

— Везёт… — протянул Рэдерик. — Сено пахнет так славно… вот бы попробовать!

— Да что! — рассмеялся Барн. — У тебя, ваша светлость, кожа-то нежная, сено щекотать и колоть будет с непривычки.

— А пойду-ка я устрою скандал, — задумчиво сказал Индар. — Дядюшке Нагберту. Который так занят своим будущим регентским величием, что принц должен терпеть рубашку с грязными манжетами. А газетёры и послы будут смотреть на эти манжеты, на воротник, с которого крахмал почти сошёл, и думать… о грядущем величии Перелесья.

— Мудро, — сказал я. — Валяй.

— Дельно-дельно! — поддакнул Барн. — Ни единой смены белья ведь нет. Вот вроде во дворце живём, а всё равно как нищие какие: ребёнка переодеть не во что, а ношеное постирать негде.

Индар кивнул, поправил чёлку, поправил платок — и вышел из покоев принца с видом как минимум камергера.

— Мессир Индар всё делает правильно, — задумчиво сказал Рэдерик. — Жаль, что я с ним почти не был знаком, когда он был живым.

— Тогда он был занят другими вещами, — сказал я. — Не жалейте, мессир. Тут ничего не поделаешь.

Похоже, Рэдерик понял. Он вообще понимал много.

А Индар, очевидно, устроил такой хапарай в покоях короля, что спустя крайне небольшое время в покои принца влетел седой человек в раззолоченной лакейской ливрее и с охапкой чистой одежды, благоухающей лавандой.

— Бельё его высочества! — радостно гаркнул он.

И увидел Рэдерика. Будто на стену налетел — глаза стали дикие, мысль из них ушла.

— Так, — сказал я. — Вы, мессир, вообще кто?

Он остановился, прижимая к себе эти рубашонки и панталончики. Смотрел на меня с ужасом. Еле выговорил:

— Триэлл из дома Весенней Фиалки, смотритель покоев принца был…

— Вот как? — удивился я. — И где ж вас до сих пор носило, мессир?

— Да вот, — он облизнул губы. — Дома. В особняке. Я, мессир, оттуда с того самого дня не выходил, когда началась заваруха. А сегодня на рассвете за мной пришли… военные… сказали, что принцу требуются мои услуги. Я даже… как бы… обрадовался…

И снова посмотрел на Рэдерика.

— Это одежда Лежара? — спросил Рэдерик.

Триэлл таращился на него, как на привидение. Кивнул.

— Не хочешь его рубашку, да, ваша светлость? — спросил Барн сочувственно.

— Называй мессира Рэдерика «ваше высочество», — сказал я. — Так будет правильно.

С лица Рэдерика исчезли все эмоции, оно стало неподвижным и до жути взрослым.

— Какая разница, — сказал он. — Мы с Лежаром были почти одного роста. Всё равно. Если мне придётся общаться с газетёрами и послами, надо выглядеть по этикету. Но на будущее я попросил бы вас, мессир Триэлл, послать в особняк дома Рассветных Роз. За моей собственной одеждой. Теперь ведь уже можно, правда?

Триэлл не выдержал и