Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

человека за одеждой мертвеца? Впрочем, Нагберта это попросту не заботило. Он, мне думается, Триэллу даже не сообщил, что его подопечный теперь принц Рэдерик, а не принц Лежар. «Принесите принцу его тряпки» — один ли, другой ли…

Определённо прекраснейшего мессира будущего регента волновал не сам Рэдерик, а то, что в нём. Наш мальчик-артефакт.

— Позвольте пожелать вам доброго утра, ваше высочество, — сказал лакей. Он впрямь был настоящий, из старых профессионалов. Не переодетый в ливрею фронтовик.

— Доброе утро, — сказал Рэдерик, с некоторой неохотой прерывая беседу о собаках.

— С вашего позволения, мне нужно передать несколько слов мессиру Индару, — сказал лакей с поклоном.

— Конечно, передайте! — обрадовался Рэдерик и тут же спросил Барна: — А как же их учат делать стойку?

— Это уж они отроду умеют, ваше высочество, — улыбаясь, сказал Барн. — С мамкиным молоком всасывают. Вот подрастёт малость — поглядите.

Лакей подошёл к нам и приветствовал Индара очень почтительным поклоном.

— Прекраснейший мессир Индар, — сказал он, снизив голос, — вы просили доложить вам о прибытии святоземельских послов… Они прибыли. Их проводили в королевскую приёмную.

— Благодарю, — сказал Индар, совершенно цирковым жестом вызывая монету на ладонь.

Исчезла она ещё более таинственно. Лакея даже не смутило то, что Индар не надел перчатку — он элегантнейшим образом забрал денежку с его искусственной ладони. Где прям кости прям под каучуком, кошмарный ужас. Нормально.

— Всегда к вашим услугам, прекраснейший мессир Индар, — сказал он с любезнейшей, чтоб не сказать угодливейшей, улыбочкой. — Вам стоит меня позвать, как сей же час…

— Хорошо, милейший, идите, — сказал Индар с небрежным аристократическим жестом.

Лакей исчез так же бесшумно и незаметно, как это делают при случае опытные фронтовые разведчики.

— Потрясающе, — сказал я. — Простецы тебя не боятся, фантастика.

— Золото, — мурлыкнул Индар, выдав за одно слово тройную порцию сарказма. — Вы с Барном ведь фронтовые орлы, птицам деньги не нужны, а вот простым смертным, которые не парят так высоко, могут и пригодиться… Я пойду пройдусь, лич. Принюхаюсь, чем пахнет это утро с приправами из Святой Земли.

— Из библиотеки? — спросил я, совсем снизив голос.

Индар мотнул головой:

— Я потом покажу тебе другое место. Где не только кое-что слышно, но и кое-что видно. Прекраснейший мессир Рэдерик, — сказал он громко, — дела вынуждают меня отлучиться.

— Только приходите скорее, мессир Индар, — сказал принц.

В его голосе было столько искреннего тепла, что я снова подумал о королевском чуде.

Но циник Индар определил верно: Рэдерик был счастлив из-за собачки — и отсветы этого счастья падали и на нас. Очень на то похоже.

Глава 19

Забавно было встречать газетёров.

Площадь у дворца уже не напоминала укрепрайон перед тяжёлыми боями: за ночь люди Норфина разобрали баррикады, а пулемёты по крайней мере убрали с глаз долой. Дворцовая охрана выглядела внушительно, но на дворцовой охране сияли гвардейские мундиры… даже если их выдали вот только что, просто чтобы не бросалось в глаза, что дворец охраняют не паркетные солдатики, а обученные и обстрелянные профессионалы, всё равно смотрелось лучше.

Нормальнее.

И моторы уже не шмонали так, будто у газетёров предполагались ящики с динамитом и пироксилином. Ну вытряхнули щелкопёров наружу — так всё равно Резиденция Владык была так устроена, что верхом ещё можно проехать в ворота, а мотор уже не пройдёт. Новая королевская стража даже помогла газетёрам тащить фонографы и светописцы. Идиллическая картинка.

А разместили мы их в большой и сравнительно светлой приёмной центрального флигеля. Ну, по-перелесски, конечно, светлой, не по-нашему: в окна-бойницы падают косые полосы тёплого света, почти не нарушая торжественного полумрака. Златотканые гобелены на стенах тускло блестят, а мебель — совершенно душеспасительного свойства, жёсткая, из тёмного резного дерева. Как в храмах: если уж ты плюхнулся во время службы, когда правильнее стоять, то никто не станет чрезмерно ублажать твою пятую точку.

Суровое и не слишком приветливое место. И для светописцев — темновато. Скорее всего, плохие у них выйдут карточки, подумал я. Зато для фонографов — самое то: говорить тут приятно, звук под высокими сводами чёткий и гулкий. Ну, на безрыбье и мидия — улов.

Кроме меня, газетёров встречал Вэгс. Отлично выглядел — совсем поправился. Обрадовался мне, поздоровался не только любезно, но и дружески: «Очень, очень рад вас видеть, милейший мессир Клай!» — страха перед королевским фарфором как не бывало. Благодарный.

Я подумал, что с Рэдериком, наверное, и Норфин выйдет.

А вот Нагберт — точно нет. Зачем дразнить гусей? Одно дело — то, что мы все можем сказать о заслугах благороднейшего мессира из дома Тумана, а совсем другое — карлик, который скалится. На светокарточках Нагберт вряд ли выходит хорошо. Наверняка будет руководить из тени — и постарается, чтобы эта тень была погуще.

А газетёры явственно разделились. На две группы: одна — отчаянные парни, знакомые мне по Синелесью, вторая — здешние местные.

Мои знакомцы радостно здоровались со мной, Ликстон вообще разлетелся чуть ли не обниматься:

— Мессир Клай, Боже мой, я так счастлив вас видеть! Как славно, что вы меня не забываете, прекраснейший мессир!

Я ему руку подал, он пожал благоговейно. Сенсацию учуял. И его приятели, судя по их лицам, глядя на меня, вспоминали, как их угощали шикарными обедами в парадной столовой Дворца и как наша государыня сама им улыбалась. Хорошее, мол, было времечко.

Ничего, братцы, подумал я. Будет и на вашей улице праздник… может быть.

А незнакомые местные с непривычки косились на меня правильно — как на выходца с того света. И уж лезть здороваться, ручки жать и чуть не обниматься со скелетом, на который прилепили фарфор и каучук для благообразности, среди них желающих как-то не нашлось. Правда, им было лютейше любопытно. Но страшно.

Выходит, своих чернокнижников перелесцы развесили по фонарям, а фарфоровые мертвецы с побережья ходят по Резиденции Владык, как у себя дома. Нормальные дела!

И как же бедолагам-щелкопёрам переключиться, если они всю войну нами перелесских обывателей пугали? А? Э!

Да и вообще — что я тут делаю-то? Я сюда зачем приехал? Маршала охранять или устраивать пресс-конференции для местных писунов? Или мне теперь волей-неволей полагается делать политику и говорить от имени государыни, если я уж во всё это влез?

Нет уж, решил я, наблюдая, как газетёры нервно ждут, а Вэгс просматривает записи в блокнотике — своём собственном, что показательно, а не попёртом у Тэшлина. Не буду я ничего говорить. Пусть перелесцы сами как-нибудь. Наверняка Нагберт Вэгсу на эту тему мозги промыл. Я тут