Компания «Охотники на монстров» - Ларри Коррейя

– Могу представить. – Кого после вервольфов и вампиров напугают фермеры в простынях?

– Говорят, один отряд клановцев закопали где-то на пустыре. После этого они нас больше не трогали. Давай лучше покажу тебе бальную залу! Моя самая любимая комната во всем доме.

Джули толкнула двойные двери и провела меня в огромную просторную комнату. Вдоль стен стояли вычурные антикварные стулья, с потолка свисал роскошный канделябр. Везде висели старинные зеркала, немного искажавшие отражение. В конце зала, между резных колонн с бронзовыми украшениями, стояла сцена. Лестница на второй этаж завивалась спиралью – идеально для южных красоток прошлого, любивших появляться с размахом.

Мои ботинки громко стучали по стертому, отполированному бесчисленным множеством ног дереву, поднимая облачка пыли. Я как наяву видел женщин в пышных платьях и драгоценностях, мужчин в серых конфедератских мундирах… аристократы давно исчезнувшего королевства.

– Впечатляет…

– Здесь я еще ничего не ремонтировала. И, честно говоря, не хочу. Когда я была маленькая, эту комнату никогда не использовали. Мне кажется… если у этого дома есть душа, то она живет здесь. Поэтому просто закрою. – Я наблюдал за ее отражением в одном из зеркал. Джули смущенно сунула руки в карманы джинсов. – Знаю, звучит глупо… Но вот так я думаю.

– Понимаю тебя, – сказал я, хотя не особо понимал, на самом-то деле. Но, похоже, это был правильный ответ. Хоть тут годами не играла музыка, мне пришлось изо всех сил бороться с желанием пригласить Джули на танец.

– Так… вон там большая гостиная. Мы ее редко используем для гостей и всего такого. – Она провела меня через очередные двери в комнату поскромнее. Тут все было перевернуто по случаю ремонта: мебель под чехлами, везде опилки. Только одна стена стояла нетронутая: она была увешана портретами предков Джули.

– Пять поколений охотников на монстров! – объявила она. – И люди, которые не захотели участвовать в семейном бизнесе, но мы все равно их любим. Хоть они и странные.

Тут были дюжины портретов. Бо`льшая часть – классические, парадные. Выглядело душновато, как будто не подходило для такой простой, немного безумной, но доброй семьи, которую я знал.

На первом портрете красовался Рэймонд Старшенький Шэклфорд, на соседнем – его жена и дети, а потом и все следующие поколение. Там, где должен был висеть портрет Рэймонда II, темнело пустое место, но в остальном все были в сборе – семейное древо вышло гигантское. Людей на последних портретах я узнавал: Рэй Шэклфорд IV, которого я знал сумасшедшим с дикими глазами, выглядел красавцем с квадратной челюстью. Его жена Сьюзан – вылитая Джули. Портрет моего гида был явно нарисован несколько лет назад. Мне не понравилось – чувствовалась какая-то искусственность, что ли. Но, наверное, художнику просто трудно было поймать красоту Джули. Он правильно передал все внешние детали, но не смог уловить душу, характер.

– Сколько Рэймондов! Трудно, наверное, всех запомнить!

– Это традиция. Самого старшего сына всегда зовут Рэймондом. В нашем поколении, правда, я старшая, так что имя досталось моему брату. – Она указала на один из портретов. Младший Шэклфорд похож был на отца.

– А где он?

– Погиб, – печально ответила она. – Несколько лет назад.

– Мне жаль.

– Не нужно. Это была славная смерть. Храбрых не жалеют. О них можно печалиться, но жалеть неуместно. Он заслужил свое место на мемориальной стене. Все однажды там будем.

– Что с ним случилось?

Не знаю, зачем я спросил. Но Джули, помедлив, ответила:

– Случился девяносто пятый год. Рождественская вечеринка, сотая годовщина К.О.М. Он был одним из девяносто семи охотников, убитых в ту ночь. Еще салага, но сражался как герой. Видел бы ты его… Он был невероятный.

– Мне так и не рассказали, что там было.

Джули указала на накрытый диван. Под внимательными взглядами ее предков мы уселись рядом, шурша пластиком и проваливаясь в мягкие подушки. В воздухе густо пахло опилками.

– Вечеринка была потрясающая. Охотники умеют веселиться, ты понимаешь: живи на полную, умри молодым. У людей в опасных профессиях часто бывает такое кредо. Праздновать собрались все, кто не был на задании, – то есть большинство. Мы забронировали курорт возле Галф-Шорс, прямо на пляже. Красивейшее место, отец сам его выбрал. Я тогда обрадовалась, что он наконец справился с горем, выбрался из архивов и снова вернулся к живым. Я ведь так за него волновалась! Вот только на самом деле он все организовал именно там, потому что это был нужный день и место для его проклятого ритуала. – Она смахнула опилки. – Я должна была догадаться!

– Ты не могла знать. Никто не мог.

– Понимаю, но знать такие вещи – моя работа. Я историк, исследователь. Я должна владеть ответами на все вопросы, а он это провернул прямо у меня под носом. Но хоть я знала, что отец очень горевал по маме, даже подумать не могла, что он решится на такое. Курорт оказался местом силы. Потом мы узнали, что он построен на священной земле какого-то племени. Отец увидел шанс вернуть маму… А пока мы все уехали на праздник, заложил бомбу в архивах. Мы так и не узнали зачем – наверное, запомнил все, что ему было нужно, и решил уничтожить книги, в которых было написано, как его остановить. Но это только мои догадки. Большая часть архива сгорела.

Она вздохнула, внимательно глядя на портрет отца, словно пыталась разглядеть в нарисованных глазах ответ.

– Там были все. Даже вышедшие на пенсию. А еще их жены, мужья, подружки, бойфренды… Вечеринка года. Даже официантов и барменов набрали из своих, из тех, кто знал о нас и о монстрах. Можно было расслабиться, отбросить всю секретность. Не знаю, зачем отцу нужно было собрать именно таких людей, но он это сделал.

В полночь он вышел в центр танцпола, налил кровь кругом, сказал что-то. Наверное, те, кто стоял рядом, подумали, что он просто пьян. Я сама видела, как он это делал, и почувствовала, что что-то не так, что-то плохое сейчас случится. Его голос стал громче, будто он через мегафон говорил. Я знаю много языков, но такого не слышала никогда. Он не предназначен был для человеческого голоса. Кровавый круг вспыхнул пламенем, и… пол под отцом исчез. Будто люк открылся. Я была далеко и не видела, что там было внизу. Те, кто успел заглянуть, умерли первыми.

– Что это было?

– Разрыв. – Даже через столько лет Джули становилось нехорошо от одного воспоминания. – Мы до сих пор не знаем, куда он вел. Можно сказать, что в ад… но это неверно, просто способ объяснить необъяснимое. Одно точно ясно: