Код Гериона: Осиротевшая Земля - Людмила Брус

в просторную комнату овальной формы, освещённую настенными светильниками из голубого стекла и латуни. Завидев у стены просторный диван, я поспешил опустить на него свое гудящее тело и уставился на большую черно-белую фотографию в узкой стальной раме. Нагая, почти болезненно худая женщина поднималась по грудь из воды, пристально глядя светлыми глазами cловно сквозь меня. Черные пряди, как водоросли или щупальца, облепили ее лицо и плечи.

Хайдрих захлопнул дверь, налил из графина в стакан какого-то янтарного пойла и подал мне. Я машинально взял стакан и осушил его залпом, после чего процедура повторилась. Выпивка оказалась крепкой, как удар молотом – особенно для меня, пьющего только при необходимости, когда нужно сойти за своего. Она выжгла в легких весь воздух, волной напалма прокатилась по внутренностям и с невероятной скоростью разошлась по капиллярам, размягчая одновременно и тело, и мозг. Но сейчас это было то, что нужно. Вернув графин на место, глава Семи Ветров приблизился к фотографии, которая почти моментально «поплыла» у меня перед глазами.

– Странно, да? У них были голограммы, лазеры, роботы, Омниверс, электронная музыка, но они так и не отвергли традиционное искусство и материальные носители: бумагу, дерево, камень, глину. И чем богаче были, тем крепче держались за эту архаику. Словно заранее беспокоились о нас с вами. Если бы все искусство ушло в виртуал, нам не осталось бы ничего, что человечество нарабатывало тысячелетиями. Очень люблю эту леди: она обнажена потому, что ей так свободнее, а не потому, что хочет себя предложить… Есть она, есть водная стихия, а зритель здесь лишний, и она дает это понять.

С этими словами, довольно странными для человека, которому пришлось ловить среди ночи черт знает кого, хозяин каюты неспешно высвободился из брони, аккуратно складывая ее части у стены. Затем он накрыл прозрачной пленкой длинный стол из грубых досок, вымыл в ванной руки и свернул в валик большое полотенце, чтобы положить его мне под голову.

– Прошу! – сказал он, кивая на стол. – Тащиться в медпункт у меня сегодня желания нет. А заштопать вас можно и здесь.

Только сейчас я подметил у любимого плаща серьезный изъян: разрезать его можно было разве что циркулярной пилой. Но пуля всё же пробивает волокно с близкого расстояния. Почему ребята из лаборатории не предусмотрели возможность снять плащ с максимальным комфортом для раненого? Если доживу до возвращения, попрошу разделить его на несколько частей; пусть сделают так, чтобы они отсоединялись друг от друга без хитроумных манипуляций.

Снаружи раздался осторожный стук, и Хайдрих впустил в каюту невысокую и плотную, коротко стриженую молодую женщину в бирюзовом комбинезоне и с кожаным чемоданчиком в руке – должно быть, ту самую Кристи. Она и Хайдрих осторожно извлекли меня из плаща, разрезали рубашку и, надев резиновые перчатки (понятное дело, ношенные много раз – ведь где сейчас добыть новые?) занялись моими ранами. Засевшие в моей плоти пули вынимал Хайдрих, Кристи же, которую я изначально принял за врача, лишь молча выполняла его указания. Примечательно, что Хайдрих объяснялся с помощницей короткими сухими жестами; девушка была глухонемой.

Я был настолько измотан, что управляемую анальгезию поддерживал из рук вон плохо, стонал, ругался и мысленно благодарил Хайдриха за влитое в меня спиртное. На моё счастье, они работали быстро, сведя мои мучения к необходимому минимуму. Наложив повязки и прибинтовав мою руку к туловищу, они переложили меня на диван и накрыли пледом. Отпустив Кристи, Хайдрих подвинул к дивану кожаное кресло.

– Так что вы мне скажете о событиях этой ночи? Вы ведь не станете утверждать, что этого засранца занесло к нам случайно? И да, я в курсе, что вы заходили в лавку к Захарии Глассу и что-то покупали у него. А сегодня, наконец, узнал, что именно…

Он показал мне мою же марсианскую перчатку, и я едва не зарычал от досады. Да, недооценил я его способность дотягиваться до кого угодно и до чего угодно в кратчайшее время!

– Только не говорите, что вы еще и антиквариат собираете. Уверен, вы знали, что это такое. Быть может, знали, где искать. И с Джеком подружились не просто так. Лаборатория – это предлог, но истинная цель у вас другая. Если эта ваша цель противоречит моим, пишите завещание прямо сейчас. Я даже принесу бумагу…

Попытка запугивания меня не слишком впечатлила.

– С перчаткой – это было любопытство, ничего больше. И если б я хотел убить этих бедняг, то не подсылал бы к ним своего двойника, а нанял бы кого-нибудь из местных.

– Еще чего! Из местных на такое никто не пойдет. Сейчас другие времена, Иван. Совсем другие, – яростно перебил меня глава Семи Ветров.

– И уж точно не поджигал бы мастерскую с риском спалить полгорода! – закончил я.

– Давайте-ка по порядку, а там дойдем и до пожара, и до убийств. Итак, зачем вы на самом деле в Семи Ветрах?

Зачастую правда – оружие куда более точное и мощное, чем самая изощренная ложь.

– Начнем с того, что я старший специалист отдела внешних связей «Крылатого Солнца». Иначе говоря – Следопыт. Мне было приказано установить с вами дружеские связи и дать начало совместному проекту, исполнению которого сегодня пыталось помешать третье лицо. О нем я вам тоже расскажу – но только то, что знаю сам. А знаю, к сожалению, с гулькин нос.

Хайдрих выдержал паузу, настороженно засопел и наполнил стакан уже для себя.

– Признаться, это первое, о чем я и подумал. Значит, Гелиополис не вымер?

– Жив и прекрасно себя чувствует! – это было, конечно, не совсем так, но знать о наших проблемах Хайдриху было необязательно.

– Допустим… Тогда зачем было сочинять эту историю с Новым Бергеном? Я приметил сразу, что на торговца вы похожи примерно так же, как я – на шахтера. А где есть место тайнам, там обычно замышляют зло. С умыслом или нет, но вы его сюда привели.

– Скажите честно, Хайдрих… – ворочать языком требовало от меня примерно того же напряжения сил, что и отбиваться в рукопашной от трех противников разом. – Реактор, что находится на «Пайн-Айлэнде», ещё может работать?

Глава Семи Ветров напряженно помассировал переносицу. Он и сам изрядно устал и сдерживал гнев из последних сил. Понять его, кстати, можно. Шутка ли: припирается не-пойми-кто не-пойми-откуда, выдает себя за другого, сует нос куда можно и куда – нет, то ли прямо, то ли косвенно провоцирует двойное убийство с поджогом… И еще смеет подобные вопросы задавать!

– Это под силу оценить лишь специалисту, – сказал он железным голосом. – А я специалист по системам другого рода. Собственно, поэтому мы используем энергию ГЭС вверх по течению Тэйна.

– Подозреваю, что нашлись охотники это проверить.

– Уже не вы ли с вашими коллегами-учеными?.. – сарказма, заключенного в этой фразе, хватило бы на пятерых. – Жируете, небось, в своей хате с краю, пока люди каждую зиму как на войне – не знают, переживут ее или нет?..

Вот так открытие! Хайдрих был настолько взвинчен, что не сразу заметил, как перешел на чистый русский язык без акцента! Будь я здоров и трезв, то, чего доброго, хватил бы Хайдриха чем-нибудь тяжелым, потому что его история стала мне теперь на девяносто процентов ясна. Будучи раненым и пьяным, мыслить я продолжал все еще разумно, но в том, что касается эмоций, стал кирпич кирпичом и мог лишь равнодушно фиксировать поступающие факты. И хорошо, что так… Правда, хорошо. Только б теперь не сболтнуть, что я тоже из Мирного родом…

– Да, Хайдрих, всё так, – как ни в чём не бывало, я продолжаю нашу беседу по- английски. – Но мы решили, что с этим пора покончить. Что уцелевшие достижения науки нужно возрождать и множить, а не держать под семью замками. Что пора завести друзей, пока враги не подошли вплотную. Наше предложение насчет лаборатории – реально; это не обманка для отвода глаз и темных делишек за вашей спиной. А задача моей легенды про Новый Берген (ее я раскрыл бы вам в любом случае) – скрыть наше сближение от враждебных сил.

– Вы сейчас про