Карп в сухой колее. Том 1 - Софья Ленская

тихо и вкрадчиво сказал Цао Сяошэ. Он помолчал всего мгновение, чтобы затем резко отстраниться и расплыться в улыбке. — Хотя если все же хочется, то спешу вас расстроить! Я вам этого не позволю. Увы и ах! — бодро закончил он.

Юн Шэнь шумно выдохнул сквозь зубы.

И все же его слова об убийстве учеников Юэлань заставили задуматься. Настоящий хозяин шкатулки, тот, кто выдавал себя за Хэ Циюя, тот, кому Благодетель тоже пообещал что-то... это был в высшей степени беспринципный и алчный человек. Трудно представить, что кто-то подобный первоначально встал на путь света. Хотя мало ли было и среди бессмертных тех, чьи амбиции слишком уж велики? Нет. Предостаточно. Но те, как правило, могли умерить свой пыл и отринуть соблазны, не поддаваться поспешности. Искушения есть всегда, но, храня свет в душе, справиться с ними под силу разве что...

«Есть человек, что обращен к свету, но в его сердце скрыта тьма».

Так говорил старик Сун.

«То, что вы совершенствуетесь, идя по светлому пути, вовсе не значит, что свет есть в вашей душе».

«Я вижу тьму, скрытую в вашем сердце».

Так говорила Чэнь Ляомин.

Два голоса повторяли эти же фразы в голове Юн Шэня, пока не начали сливаться между собой, превращаясь в неразборчивую мешанину звуков. Он вновь схватился за голову и зажмурился до цветных клякс, когда боль сковала его голову стальным обручем.

Ход мыслей вновь привел к Си Ину, хотя Юн Шэнь уже начинал путаться в этом всем. Где были его выводы, а где насажденные стариком Суном сомнения, недосказанности, воспринятые превратно... Бессмысленно ли уже отрицать связь главы Юэлань с демонами? Юн Шэнь чувствовал, что здесь что-то нечисто. Общая картина происходящего словно скрывалась за туманной завесой или проглядывала сквозь окно, затянутое тонкой бумагой. Он мог видеть лишь черты, небрежные кляксы теней.

Одна мысль о демоническом царе Чи, который был здесь во плоти, вызывала у Юн Шэня необъяснимый приступ тошноты и мерзости, точно внутренности скручивались в крепкий узел и затягивались все туже — совсем как цепи на шее Ху Иньлин. Юн Шэнь глубоко вздохнул, чувствуя, как грудную клетку сковывает спазм. Затхлый воздух, пронизанный гарью демонической крови, словно так и стремился удушить.

Юн Шэнь опустил взгляд на изящное переплетение линий печати Неба и Земли. Ему нужно сосредоточиться на чем-то одном, иначе ворох сомнений и тревог унесет его разум прочь от здравых и взвешенных суждений.

Печать была искусно выведена, и даже грубые края черт, от которых по камню пола распространялась паутина трещин, не портили ее вида. Юн Шэнь проследил за линиями и медленно двинулся вперед, огибая клетку по дуге, так и не заходя за внешний предел печати. Не хватало еще сильнее погрязнуть в темной ци, он ведь и так...

Демоническая энергия и правда могла влиять на рассудок. Затуманивать его, делать человека излишне порывистым, агрессивным. Заставлять уступать подавленным чувствам и страхам. Доставать из глубин сознания то, что было всеми силами скрыто, выворачивать это наизнанку. Она добиралась до самого нутра. Юн Шэню такое чувствовать было крайне неприятно. Словно он терял и так не самую твердую почву под ногами, и тщательно выстроенная стена, призванная оберегать его... От чего именно оберегать, Юн Шэнь не был уверен. Он не знал. Но в сознании была единственная, четкая и непоколебимая мысль на этот счет: так нужно, а он ведь...

«...как послушный ученик, не станешь противиться воле своего учителя. Нужно — значит, нужно. К чему лишние вопросы? Только голову морочить почем зря».

Чистая белая костяная стена медленно, едва заметно, покрывалась сначала маленькими, а затем все ширящимися трещинами. Они сливались, объединялись, переплетались между собой в удивительном, хаотичном и резком узоре. И вот стена уже не такая непоколебимая и вечная. Трещины эти, теперь глубокие, походили на грубые и уродливые шрамы. Хлесткие, как следы ударов меча. Они сияли и переливались золотистым блеском. Настолько ярким, что впору было зажмуриться. Они истекали золотом. Юн Шэнь протянул руку и коснулся их. Вовсе это не золото. Это смола. Полупрозрачная и блестящая. Вязкая и липкая. Она быстро залила его руки. Такая бывает лишь у тысячелетней зимней сосны. Ах, ему и правда нужно скрепить эти трещины, но каждый раз не выходит. Маска словно не желает склеиваться воедино. Ему непременно нужно это сделать. Нужно. Но каждый раз стоит ему скрепить одну трещину, как появляется новая.

«Цзин Янь!»

В ушах зазвенел знакомый голос. Он звучал так громко и звонко, точно натянутая до отказа струна циня, что вот-вот лопнет от напряжения.

Юн Шэнь резко распахнул глаза. Вернувшееся так внезапно ощущение реальности заставило его отдернуть руку от не на шутку разгоревшейся рукояти меча — это и привело его в чувство. Странное наваждение схлынуло. Он обнаружил, что припал на колено, упершись острием Цюаньи в пол. Прямо в расщелину печати.

— Господин Хэ? Господин бессмертный?.. — голос Цао Сяошэ раздался где-то над Юн Шэнем. От разыгравшейся вновь головной боли он не мог повернуться; казалось, череп разрывается изнутри, а стоило зажмуриться, как перед глазами опять предстала разбитая маска из видения, которую никак не получалось склеить.

Юн Шэня потянули под руку и медленно поставили на ноги. Он качнул головой и едва не навалился на Цао Сяошэ, продолжая часто моргать, словно так можно было сбросить накатившую головную боль и странные обрывки не то видений, не то воспоминаний.

— Господин Хэ? — вновь позвал Цао Сяошэ, когда Юн Шэнь отступил на шаг и тяжело вздохнул. — Похоже, вам больше не стоит здесь находиться, — серьезно сказал тот и здоровой рукой пошарил по карманам, выуживая оттуда уже знакомый мешочек с пилюлями. Он чуть встряхнул его, и оттуда выкатилась одна-единственная, как видно, последняя. — Вот, выпейте, вам станет легче.

— Сам это пей, — Юн Шэнь отмахнулся и рывком отстранился. — Сколько еще осталось? До того, как стража придет в себя?

— Сложно сказать, — пожал плечами Цао Сяошэ, но, заметив, как хмуро на него глянул Юн Шэнь через плечо, вздохнул и продолжил: — Думаю, где-то треть шичэня, не больше...

— Значит, время еще есть, — оборвал Юн Шэнь и потянулся к вонзенному в пол мечу.

Цюаньи вдруг задрожал, не успел Юн Шэнь коснуться рукояти. В следующий момент меч вылетел из камня, ведомый чьим-то зовом. В мгновение ока он с тихим свистом рассек воздух. Пламя факелов, освещавших темницу, дрогнуло, едва не потухнув. В окутавшей всего на миг тьме Юн Шэнь заметил, что в одном из темнейших углов нечто будто шевельнулось, но стоило свету вновь озарить пространство, как все исчезло.

Дверь темницы глухо хлопнула.

— Время для чего?

Юн Шэнь резко развернулся и увидел стоящего у входа Сюэ Чжу. Тот легко поймал Цюаньи, прилетевший точно в его руки.

Ох, нехорошо вышло.

— А может, и не треть... — пробормотал Цао Сяошэ.

Сюэ Чжу широким и быстрым шагом двинулся вперед, прямо на Юн Шэня. Он крепко сжимал Цюаньи и хмурился: губы поджаты, а брови сведены к переносице. В тусклом отблеске пламени юношеские мягкие черты заострились, отчего он выглядел старше и серьезнее, но даже так Юн Шэнь мог легко прочитать мальчишку. Тот был скорее в неприятном замешательстве, чем в ярости.

Юн Шэнь постарался остаться невозмутимым, но сердце билось болезненно быстро. Нужно срочно подобрать правильные слова.

Сюэ Чжу резко остановился и замер в пяти шагах от него. Он обвел быстрым взглядом темницу, а после сердито уставился на Юн Шэня.

И наставил на него меч.

Да, ученик, достойный своего учителя, не поспоришь.

— Объяснитесь! — постаравшись придать голосу строгости, сказал Сюэ Чжу.

На плечо Юн Шэня легла рука.

— Позвольте мне разобраться, это будет быстро, — прошептал Цао Сяошэ на ухо.

— Ни с места! — крикнул Сюэ Чжу и тут же направил меч на Цао Сяошэ, но, углядев, кто