Лесная обитель - Мэрион Зиммер Брэдли

что Диэда – любая из них нам подойдет, ведь и та и другая будут ясно понимать, насколько шатко их положение, – сказал себе Арданос. – А если Верховная жрица нуждается в поддержке друидов, она станет делать то, что ей велено».

– Но согласится ли Диэда? – спросил он.

– Предоставь ее мне, – откликнулась Кейлин.

Недоумевая, зачем ее позвали, Диэда предстала перед Кейлин в том самом покое, который столько лет принадлежал Лианнон.

– Арданос согласился, чтобы ты подменила Эйлан после испытания Прорицанием. Диэда, ты должна нам помочь, – промолвила Кейлин.

Диэда покачала головой.

– Какое мне дело до желаний Арданоса, если ему до меня никогда дела не было? Эйлан сама навлекла неприятности на свою голову. Я ни за что не соглашусь на этот обман, так моему отцу и передай!

– Ах, что за громкие слова! Но если ты так твердо намерена во всем поступать наперекор Арданосу, получается, его воля по-прежнему тебя направляет. А если бы я сказала тебе, что он решительно против такого плана, ты бы, наверное, согласилась? – предположила Кейлин.

Диэда растерянно смотрела на старшую жрицу. Голова у нее шла кругом.

– Ему это очень не нравится, знаешь ли, – добавила Кейлин, не сводя с нее глаз. – Арданос предпочел бы избавиться от Эйлан и назначить тебя Верховной жрицей вместо нее. Думается, он дал свое согласие только потому, что знал: ты непременно откажешься…

– Меня – Верховной жрицей? – воскликнула Диэда. – Тогда мне уже никогда не удастся выбраться из Лесной обители!

– Ты ведь подменишь Эйлан только на время, в конце-то концов, – размышляла вслух Кейлин. – Сразу после родов Эйлан вернется к своим обязанностям Владычицы Вернеметона, а тебе в любом случае придется уехать…

– И ты позволишь мне отправиться на север к Кинрику? – подозрительно спросила Диэда.

– Если ты сама этого захочешь. Но мы думали послать тебя на Эриу совершенствоваться в бардовском искусстве…

– Ты отлично знаешь, что это мое самое сокровенное желание! – вскричала Диэда.

Кейлин не сводила с нее пристального взгляда.

– Тогда, выходит, в моих силах кое-что пообещать тебе – или, напротив, кое-что отнять. Если ты согласишься на подмену ради Эйлан – и ради меня, – я позабочусь, чтобы тебе позволили учиться у величайших поэтов и арфистов на Эриу. А если откажешься – Арданос всенепременно назначит тебя Верховной жрицей, а я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты так и сгнила в этих стенах.

– Ты не посмеешь, – прошептала Диэда, холодея от страха.

– Посмотрим, – невозмутимо отозвалась Кейлин. – У меня нет выбора. Так пожелала Лианнон, и я исполню ее волю – как все мы до сих пор безоговорочно ей повиновались.

Диэда вздохнула. Она не желала зла Эйлан. Некогда она любила племянницу всей душой, но за последние несколько лет разучилась любить кого бы то ни было. Диэда считала, что подруга ее детства изрядно сглупила. Она познала ту любовь, в которой было отказано Диэде, и сама упустила свое счастье. Не понимала она и того, какое дело до всего этого Кейлин. Но ссориться с ней Диэде совсем не хотелось. Кейлин может быть и верным другом, и опасным врагом – как для нее самой, так, возможно, и для Кинрика. Диэда прожила в Лесной обители достаточно долго, чтобы понять, каким огромным влиянием исподволь пользуется эта ирландка.

– Да будет так, – промолвила Диэда. – Я клянусь подменять Эйлан до тех пор, пока она не родит, если после того ты, в свой черед, позаботишься о том, чтобы я получила, чего хочу.

– Обещаю. – Кейлин воздела руку. – Призываю в свидетели Великую Богиню. Никто из живущих не посмеет обвинить меня в том, что я когда-либо нарушала данную клятву.

Со дня смерти Лианнон минуло полмесяца, настал праздник Лугнасад. Эйлан ждала вместе с Кейлин в отдельном домике, где Верховная жрица обычно готовилась к ритуалам. Тревога обострила слух молодой женщины до такой степени, что она чутко уловила шарканье сандалий у порога. Дверь распахнулась, на пороге застыла фигура в капюшоне – в сумеречном свете вошедший казался настоящим исполином. Позади смутно угадывались силуэты других друидов.

– Эйлан, дщерь Реис, Глас Великой Богини избирает тебя. Готова ли ты всецело предаться Ей? – Голос Арданоса рокотал гулким колоколом. У Эйлан от страха свело живот.

В памяти ее разом воскресли все россказни, которых она наслушалась в Доме дев, и Эйлан разом утратила способность мыслить разумно. И неважно, вправду ли Богине есть дело до того, чем занимались они с Гаем, в отчаянии думала молодая женщина. Пройти через испытание живой и невредимой удастся разве что чудом! «Я-то думала, что бросаю вызов всего-навсего друидам, а бросила вызов Ей Самой и навлекла на себя Ее гнев. Великая Богиня непременно покарает меня смертью! А что станется с моим ребенком?» – гадала Эйлан. Но если Богиня накажет нерожденного младенца за грех его матери, значит, Она – вовсе не та исполненная любви и благодати сила, которой Эйлан поклялась служить.

Арданос ждал ответа – ждали все, глядя на нее с надеждой или с осуждением, – и молодая женщина постепенно успокоилась. «Если я не нужна Владычице такая, какова есть, то мне незачем жить». Эйлан вдохнула поглубже, укрепляясь в решении, которое так непросто далось ей в одну из бессонных ночей после смерти Лианнон.

– Готова. – Голос Эйлан почти не дрожал. Хорошо, что Бендейгид сейчас где-то на севере, вместе с Кинриком. Молодой женщине казалось, она не осмелилась бы посмотреть отцу в глаза.

– И ты заявляешь, что достойна стать сосудом и вместилищем для Ее духа?

Эйлан судорожно сглотнула. Достойна ли? Не далее как прошлой ночью она усомнилась в себе и рыдала на плече у Кейлин, точно перепуганный ребенок.

«Достойна? А кто из людей и впрямь того достоин, если на то пошло? – спросила тогда Кейлин. – Мы все не более чем смертные; но избрана – ты. Иначе зачем же, скажи на милость, ты училась и готовилась столько лет?»

Архидруид не спускал с нее глаз – словно ястреб, что следит с небес, не послышится ли предательский шорох в траве, Арданос ждал, что она запятнает себя лжесвидетельством – и окажется в его власти. Эйлан смутно осознавала, что старик от души наслаждается происходящим.

«Лианнон сочла меня достойной», – напомнила себе Эйлан. Только пройдя ритуал до конца, она сумеет оправдать предсмертную волю Верховной жрицы и свой собственный выбор, который сделала, отдавшись Гаю под сенью дерев. Тогда Эйлан казалось, что она утверждает и провозглашает закон Великой Богини не в пример более древний, нежели тот, что связывает ее обетом целомудрия. Отказаться от испытания означает признать их