Немезида ночного ангела - Брент Уикс

вновь вспоминаю о Логане, о том, как он усыновил детей Дориана, залатав своим великодушием трещину, которая могла бы сломить более слабого короля и его королевство. Мой друг – хороший человек. Он не заслужил той боли, которую почувствует, узнав, что я его подвел. Но об этом я буду переживать потом.

– Значит, обстановка на празднике будет напряженная, – говорю я. – Уверен, завтра у меня появится больше вопросов, но мы, кажется, начали разговор не с того задания. Что насчет первого?

– Так с ним, по-моему, все просто и понятно, разве нет? Хватаешь нужного человека, выуживаешь из него сведения, отнимаешь браслет и уходишь. Правильно? Или тебе нужно знать что-то еще?

Я перевожу взгляд на Фаэну.

– Ты забыла упомянуть, что я еще должен его убить.

– Мне казалось, это само собой разумеется.

Я пристально смотрю на Фаэну, но ничего не могу разглядеть за новой вуалью утонченности и красоты; отвлекшись на собственные слабости, я не вижу того, что надеюсь увидеть.

Фаэна вжилась в роль графини, чьи владения находятся у границы с Уэддрином, но вдали от наезженных дорог. А еще она с радостью воспользовалась чарами мага-эстета, живущего на содержании у хозяйки дворца. Вы знали, что человек, достигший высших уровней достатка, может нанять чародеев, благодаря мастерству которых его очаровательно растрепанные волосы на всю ночь сохранят свой очаровательный вид? Я тоже не знал, до сегодняшнего дня.

Вам не нравится, как к концу веселой ночной пирушки и танцев завивается от влажности ваша шевелюра? Мы можем это исправить! Или природа одарила вас совершенным вьющимся локоном с одной стороны лица, однако жестоко отказалась сотворить такой же с другой стороны? Ничего, будет вам и второй! Вы обожаете вон то прелестное платье, но устали вечно подтягивать лямочки, чтобы оно правильно сидело? Легко поправим!

Всего-то нужно поугнетать пару тысяч крестьян, и вы тоже сможете позволить себе нанять для такой работы магов. И давайте будем честны: угнетать крестьян вы будете в любом случае. У вас же тяжелая жизнь! Вы заслуживаете такой радости!

В Сенарии таких богатств и фривольностей нет даже у высшего света.

– Я готов, – говорю я. – Как думаешь, Книпсер сказал нам правду?

– Я ему пригрозила, что ты узнаешь, если он соврал. Он ответил, что не собирается играть с нами в игры, а у сенарийских мокрушников такая репутация, что отпугнет всякого, кому это взбредет в голову. Я ему поверила. К тому же он хочет «обсудить перспективные направления взаимовыгодного сотрудничества» с нашей нанимательницей. А еще он надеется, что твои профессиональные умения стоят своих денег. Кое-кто из его организации останется очень недоволен тем, что он привлек стороннего специалиста. Я ответила, что недовольных не будет, потому что никто не узнает об… – Фаэна замолкает, глядя куда-то вверх, в сторону замка. – Надо же, ты только посмотри!

Я поворачиваю голову. Наш балкон выходит на тесные сады одного из крошечных оазисов равнины, а громада замка Стормфаст, стоящего на побережье ниже нас и ближе к морю, высится над южным горизонтом. Замок представляет собой зиккурат, высеченный в горе; его шесть колец-этажей обвивают ее спиралью и возносятся к небесам; на каждом я вижу множество арок, огромные сады и площади, утопающие в зелени, водопадах и красочных цветах. Этой ночью, как и в предыдущие пять ночей фестиваля, в замке кипит жизнь; его верхушка погружена во тьму, но первые шесть этажей зиккурата наполнены светом, магией и гостями.

Однако Фаэну заворожил не замок и не мысли о том, сколько армий плотников, каменщиков и чародеев понадобилось, чтобы его возвести. Она смотрит на крошечные розовые огоньки, парящие в небе. Несомые крепнущими ветрами, поначалу они кажутся бликами закатных лучей на краях персиковых облаков, собравшихся на востоке. Но они уже приближаются и становятся похожи на светлячков; их облако не плотное, но огней так много, и они растянулись по небу такой широкой полосой, что отделить один от другого становится очень трудно.

А теперь, когда ветер подносит огни ближе, один пролетает мимо нас, вытянутый и изящный, похожий на воздушную медузу, а не на насекомое.

– Это еще что за ерунда? – спрашиваю я.

– Это значит, что тебе пора, – отвечает Фаэна.

– Но… что же это такое? – не унимаюсь я.

– Я разве забыла рассказать? Впрочем, неважно. Их называют фонариками фей. Они дают понять, что приближается шторм. Они магические. Безвредные. Считается, что приносят удачу. Но хозяйка дома сказала, что мы сможем увидеть где-то пару дюжин, если прождем всю ночь…

Я смотрю вниз и вижу, как повсюду из домов выходят люди, как они толпятся на мостах, ахают от восхищения и восторга.

Пару дюжин? Да их, наверное, сотня тысяч в небе.

Я вдруг вспоминаю, что сказали гранд-мастер Витрувий и Ви: они говорили о переменах, вызванных битвой у Черного Кургана, о том, что наша магия нарушила древнее равновесие сил.

– Приносят удачу, да? – говорю я. – Фаэна, а из-за чего поднимается Великий Шторм?

– Ты решил спросить именно сейчас? – удивляется она, отрывая взгляд от фонариков фей. – Боги дерутся. Или бог ветра мстит прежним правителям города, которых уже давно нет. Или звезда упала на востоке и теперь каждый год пытается вырваться из плена. Объяснений тьма, но правду не знает никто. Ты в самом деле хочешь битый час проговорить о религии и древней истории?

– Нет, – отвечаю я. – Ты права. Сосредоточимся на задании.

– Кайлар, – нерешительно произносит Фаэна. – Я знаю, что ты не убиваешь невиновных, и я верю Книпсеру, который говорит, что Эмиль Уэссерос заслуживает смерти. Но даже если это не так… Пойми, если мы не проберемся на праздник, то никогда не найдем детей Логана. Просто сделай то, что нужно, ладно?

– То есть «убей Уэссероса, и неважно, виновен он или нет»? – говорю я. Ответ я и так знаю, просто хочу убедиться, что она понимает, о чем просит.

Фаэна сглатывает. Затем в ее взгляде появляется что-то свирепое, непримиримое. Она резко кивает.

Я долго молча смотрю на нее.

– Знаешь, Мамочка К сильно рисковала, отправляя тебя сюда.

– Да, мне она сказала то же самое.

– Из тебя получился отличный представитель ее организации.

– Спасибо.

– Это не комплимент. Мамочку К сломали рано, как и меня. Сомневаюсь, что человек может оправиться от того, что сделали с нами улицы. Я никогда не перестану быть тем мальчишкой, который был готов пойти на что угодно, лишь бы перестать бояться, и который бросил своих друзей, чтобы это доказать. А Мамочка К никогда не… хм, впрочем, я не вправе рассказывать о ней. Скажу лишь, что наши