Дом бурь - Йен Р. Маклауд

– Ну… – Ральф наблюдал, как мать изучает собственные пальцы, разглаживает безупречно чистый шелк перчаток, прежде чем снова поднять глаза на него. – Это неподходящий момент, чтобы снова ворошить старые угли, милый. Хоть я и не удивлена, что они по-прежнему сохраняют для тебя некое тепло. У него есть какие-нибудь предположения, где сейчас эта береговушка, его сест-ра?

Ральф покачал головой.

– Если и были какие-то письма или попытки общения, цензоры их давным-давно перехватили. И я бы хотел, чтобы ты ее так не называла. Она часть нашей жизни. Подобное нельзя игнорировать.

– Знаешь, возможно, она мертва. Это объяснило бы… – Элис подыскала нужные слова. – Расплывчатый характер нынешних известий про нее. Ну и учти все нелепые слухи о том, что она попала в плен! Однако моя интуиция подсказывает, что ее смерть – разумеется, мученическая – принесла бы гораздо больше пользы Западу, чем нам. Поэтому я считаю, что в наших военных интересах, чтобы она осталась в живых и внесла хоть какой-то вклад в деятельность госпиталей Востока.

– Почему ты возвращаешь разговор в военное русло?

– А разве война – не главное?

– Прямо сейчас – нет, не главное.

– И что же, по-твоему, я должна сказать? – Элис словно застыла. Она сделалась такой неподвижной, что Ральф подумал, уж не случился ли обрыв на линии, прежде чем вспомнил, что разговаривает с матерью во плоти, а не по телефону.

– Я хочу, чтобы ты еще раз рассказала мне, что тебе было известно.

– Мне было известно, – со вздохом проговорила она, помолчав, – что Мэрион забеременела. На самом деле я помогла ей попасть в приют для девушек в трудном положении. Я изо всех сил пыталась помочь и ее семье. Ее отца так и не арестовали. Его смерть проистекает из преднамеренного уничтожения корабля, нагруженного эфиром, которое устроил метеовед Эйрс, – ну, в этом вряд ли есть наша вина. Но я тебе уже все рассказала.

– Не раньше, чем я сам узнал. – Ральф теперь понимал, что полжизни отворачивался от правды про Мэрион и Инверкомб, как будто мать наложила на него какие-то чары.

– Ты бы и сейчас ничего не знал, Ральф, если бы не встретил ее проклятого братца. Ну что, полегчало? Считаешь, мне следовало оказать тебе колоссальную услугу, взвалив на твои плечи дополнительное бремя, чтобы ты тащил его на протяжении учебы в Хайклэре, а потом и остатка своей молодости? Ты был недостаточно силен, Ральф. По крайней мере, не так силен, как мне бы хотелось. Я пыталась тебя защитить.

Он кивнул.

– А что случилось с деньгами?

– Об этом я знаю не больше, чем ты. И как бы тебе хотелось разобраться с проблемой? Расследовать ее, как уголовное преступление? Твой отец перед смертью вел себя странно. Кто знает, почему он оставил тебе эти деньги и насколько по-дурацки было оформлено завещательное распоряжение. А сбои, потери и искажения данных действительно случаются – уж кому как не тебе об этом знать.

– А тот отель… как ты меня там нашла?

– Ральф, Ральф, сколько раз я должна объяснять? Ты пропал, я отправилась на поиски. Поскольку берего… поскольку Мэрион также исчезла, казалось вероятным, что вы сбежали вдвоем, и явно первым делом в Бристоль. А потом докторша Фут… помнишь ее?.. ну вот, она сказала, что видела вас в городе. Мне жаль тебя разочаровывать, Ральф, но отыскать вас было не слишком трудно. Я проверила гильдейские библиотеки – те, что про всяких насекомых, где вы назвались фальшивым именем, – и мне сообщили, где вы остановились и что в планах у вас отъезд на Блаженные острова. Вас просто заметили, Ральф. Помимо всего прочего, вы с Мэрион Прайс были потрясающе красивой парой…

Он мог бы задать больше вопросов, но мать была права; они уже все это обсуждали раньше, и Ральф не сомневался, что услышит логичные объяснения, которые вновь соединят расползающиеся лоскуты его прошлого в единое целое. У нее это всегда получалось. Как она и говорила, прошло слишком много времени, поэтому истину, скорее всего, было уже не воскресить. Однако проблема заключалась в том, что Ральф больше не верил словам матери.

– Милый, лучше всего оставить эту печальную историю в прошлом. Я вижу, что она причинила тебе боль. Я это понимаю. Но потому и нужно отпустить и забыть. Только подумай, что случится, если люди узнают, что у человека твоего положения была связь с Мэрион Прайс, независимо от того, насколько ты был юным и как давно все случилось. А еще подумай о бедняжке Хелен, о детях. Представь себе, что они почувствуют…

Прозвучала ли в ее словах тень угрозы или это было всего лишь разумное предупреждение? Как и со многими другими вещами, связанными с матерью – странными событиями, смертями и совпадениями, – Ральф ни в чем не был уверен.

– Выглядишь совсем больным, – проговорила она наконец, так и не дождавшись от него ни слова. – Меня совершенно не радует, что ты вернешься на фронт в таком состоянии, особенно если учесть все новые задачи.

Кровь. Что-то про кровь. Вчера он порезался, когда брился. Кровь на подушке и в пивном бокале вчера вечером. И эта война. Всюду кровь.

– Ральф? Ты меня слышишь? Я действительно не могу просто взять и отпустить тебя, милый. Ты обязан показаться врачу. Ты и впрямь нездоров.

IV

Нагрянула осень, всколыхнула деревья, сорвала сланец с крыш. Клейд пытался бежать от войны, однако такой передышки, как в предыдущие годы, когда напряженность летних кампаний начинала спадать по мере того, как удлинялись ночи, не случилось. Раньше им с Идой позволяли отдохнуть и даже почти не сажали на цепь, пока надзиратели отправлялись собирать то да се на заброшенных полях или устраивали попойки, но теперь Ида была мертва, а он – в бегах, и этот год оказался другим во всех смыслах. «Бум-бум-бум, Мэ-ри-он!» – грохотали пушки и топали солдаты, преследуя Клейда во сне и наяву, а он все ковылял навстречу ветру, надеясь, что продвигается на юго-запад.

Он давно научился вести себя тише воды ниже травы, не высовываться, избегая криков и тычков любопытных Потусторонних, и все-таки судьбе было угодно снова и снова повторять урок. Фермеры, которые все еще заботились о своих посевах и животных, но никогда им не пели, как это раньше делали настоящие Фермеры, владели ружьями, словно солдаты, и та же история складывалась со многими хозяевами домов, из чьих окон доносились запахи,