Дом бурь - Йен Р. Маклауд

перед тем, как сон атаковал генерала из засады, упоминали об инциденте с разведывательной группой недалеко от Слау. Эти существа, ноктюрны, как летучие мыши… и мотыльки… испытывали самоубийственное влечение к теплу. Их сочащиеся кислотой крылья забивали вентиляционные отверстия двигателей и систем охлаждения, вызывая неисправимые поломки. А еще тварей тянуло к человеческим лицам.

Глаза Хелен сияли слишком ярко. Чуть приподнявшись на подушке, так что он мог видеть только бледный край ее щеки, она спустила бретельку ночной рубашки с плеча и подставила ему грудь. Он прижался к ней, охваченный внезапным желанием.

Утром на подушке была кровь – удивительно много крови, словно улика с места преступления, а ведь он всего-навсего порезался во время бритья; впрочем, Хелен, которая уже привела себя в порядок, хотя и без того была красавицей, это просто позабавило. Возможно, подумал Ральф, натягивая униформу, готовясь к событиям грядущего дня, женщины по-другому относятся к подобным вещам. В конце концов, с ними такое случается каждый месяц. Он замер с ногой в середине штанины, сраженный внезапной тоской, воспоминанием. У женщин течет кровь, но у Мэрион ее ни разу не было за те три почти полных летних месяца, что они любили друг друга. Все их разговоры о науке, любви, природе, и он так упивался ее телом, но исхитрился не понять и не заметить, что она беременна. До него дошло лишь теперь, посреди проклятой войны, и было уже слишком поздно.

Снаружи туман приглушил шум уличного движения, и величественные городские здания, потускнев и усохнув, как будто дрейфовали рядом, пока генерал шел по ветвящимся тротуарам. В какой-то момент он призадумался, куда идет, повернул назад и едва не угодил под несущийся с бешеной скоростью трамвай. Он запыхался и почти опоздал к назначенному часу, добравшись до облаченной в серое триумфальной арки Чертогов Великих гильдий, жалея, что не вызвал машину и не поберег силы.

В холодных мозаичных залах Ральфа встретили штабные офицеры еще моложе тех, с кем он служил на фронте, и провели вверх по лестнице. Мимо плавно шествовали кофе-леди. С балкона большого конференц-зала он увидел огромную карту Англии. Земля была зеленой и плоской, как затянутый тиной пруд. Города обозначались пронумерованными точками. По этой безмятежной поверхности курсировали под флагами Востока и Запада армии и флоты, которые толкали длинными шестами красивые ассистентки. Перемещения были продиктованы бумажными лентами, извергнутыми дальней стеной. Через огромные двери из-за нее доносился шум, похожий на шелест волн о гальку, – это трудились вычислительные машины, принимая и обрабатывая все сообщения о войне.

Конференц-зал предсказуемо поражал размерами, хотя в остальном его бы превзошел любой зал в каком-нибудь гильдейском дворце на бульваре Вагстаффа. Хотя гильдии вот уже несколько веков совместно управляли страной, что было делом нелегким, они всегда охотнее демонстрировали друг другу превосходство, чем сотрудничали. Когда Ральф отодвинул стул и занял свое место в дальнем конце стола, а позолоченные двери, через которые прошел бы средних размеров океанский лайнер, с грохотом закрылись позади, ему пришло на ум, что резьба на колоннах топорная, а большие картины тускловаты. В этом зале не было ничего шедеврального. Его таким и задумали. Возможно, подумал он и кашлянул, ощутив, что в горле пересохло, я начинаю снова осваиваться в Лондоне, раз замечаю такие вещи.

Мужчины, чьи лица и ордена отражались в столешнице, кивали, моргали и едва заметно шевелили пальцами в ответ на его слова. Чего Ральф хотел, так это двигаться дальше. По общему признанию, погода в последнее время была плохая, но мобильность – не проблема для дивизий, которые уже набрались опыта боевых действий в условиях зачастую ужасной – иными словами, типичной для английского лета – погоды. Транспортная инфраструктура имелась в наличии с момента захвата узловой станции Дройтвич, когда на миг показалось, что в плен попала Мэрион Прайс. Они готовы! Полны сил! Грызут удила! Ральф понимал, что эти фразы, в сущности, нелепы, но прибегнул к ним, потому что знал, что Верховному командованию такое нравится. Затем он умолк, чувствуя, как звенит в голове. Он действительно упомянул Мэрион Прайс? Если да, то очень зря. С трудом довел свое выступление до конца, потом ответил на несколько вопросов, которые Верховное командование сочло нужным задать. Собрал планы, бумаги, заодно собрался сам. Вышел из конференц-зала и, оказавшись снаружи, с удивлением увидел, что туман рассеялся и улицу заливает теплый солнечный свет.

После обеда Ральф, Хелен и дети отправились в Большой Вестминстерский парк. Когда они шли по элегантным улицам Гайды, синее небо, казавшееся монументальным по сравнению с городскими зданиями, то и дело темнело в просветах между янтарными кронами деревьев, подчиняясь головокружительному ритму Халлам-Тауэр. Ральф сказал себе, что именно за это и сражается. И его люди тоже… хотя в их случае речь могла идти о привилегии жить в Истерли и вставать до зари, чтобы успеть к чьей-то двери для прислуги.

Зеленую парковую гору окружали высокие перила. В трудные предвоенные годы случилось несколько взрывов и прочих злодеяний, так что теперь посетителей у входа обыскивали несколько рядовых из Эссекского полка. Ральф ожидал, что ему отдадут честь у турникета, а потом вспомнил, что переоделся в гражданское. Извилистые тропинки круто уходили вверх, исчезая в невероятно густых зарослях, и Флора с Огастесом побежали вперед. Парк был таким огромным, что вскоре, несмотря на толпы людей, они с Хелен оказались гуляющими в одиночестве. Им открылся вид на набережную и серую трудовую круговерть Конца Света со снующими туда-сюда по широкой маслянистой реке буксирами, чьи трубы волочили за собой дым, как длинное знамя. Ральф не мог не задуматься о траекториях снарядов, которыми противник мог бы закидать позиции. Захват Большого Вестминстерского парка вследствие внезапной атаки со стороны Темзы. Эти бесчисленные изгибы и гроты идеально подошли бы для смертоносного шквала пулеметного огня.

Украдкой поглядывая на Хелен, пока они делали вид, что рассматривают какой-то особо необычный цветок, Ральф решил, что она выглядит почти той же высокой, холодной и очаровательной блондинкой, к которой его когда-то так неудержимо влекло. Тот факт, что это устраивало обе их гильдии – и что они были, по общему признанию, весьма красивой парой, – казался всего лишь бонусом. В прошлом она даже была готова разделить его увлечение миром природы, хотя теперь лишь улыбалась, едва скрывая скуку, когда он указывал на особенные или чудесные свойства того или иного растения.

Они направились вверх. Здесь не было нужды в метеовороте; весь смысл сооружения заключался в том, что независимо от времени года цветы продолжали