Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

– Фиро хочет рискнуть жизнями солдат, – сказала Джиа, – и жизнями обитателей Неосвобожденного Дара. Правильно ли мы поступим, приняв за них такое решение?

– Но откуда мы знаем, что они и сами не готовы рискнуть? Отказывая им в этом шансе, мы тоже лишаем их выбора.

– Это все софистика! – отрезала императрица. – Ты целиком обратился в идеалистический милитаризм Фиро и теперь ищешь доводы, чтобы оправдать свое вероломство.

– Вовсе не мнение Фиро имеет в данном случае значение, – покачал головой премьер-министр. – Не может один человек, будь он даже император или регент, противиться народу Дара, который выражает свой голос через созданные им общественные институты.

– Да народ понятия не имеет, какого зверя намерен спустить с цепи! За это ратуют лишь горячие головы, под стать нашему молодому императору. Я пошлю флот, чтобы рассеять рыбачьи шаланды. Прикажу армии подавить протесты. Я арестую любого: ученого, ветерана, монаха, крестьянина или ремесленника, – новый мирный договор должен быть доставлен в Крифи…

– Ваше императорское величество! – Слова Кого обрушились на нее, словно сердитые волны прибоя на берег. – Вы всегда мечтали об империи, где не важно, у кого именно печать Дара, потому что держащая печать рука будет направляться гласом народа. И теперь, когда ваша мечта стала явью, примете ли вы ее или же отпрянете в страхе? Люди не желают жить как коровы и овцы, позволяя льуку безропотно доить и стричь себя. Если вы отвергнете волю народа, то будете сувереном лишь по названию, а по сути – деспотом.

На ум Джиа невольно пришли слова Гин Мадзоти: Ты говоришь, что цена противостояния злу слишком высока. Но если за время твоего правления весь народ Дара выродится в нечто подобное этому Мосоа, не слишком ли дорогой ценой окажется куплен столь вожделенный для тебя мир?

«Можешь радоваться, Гин, – подумала Джиа. – Люди решили, что им ближе кровавая война, чем размягчающий душу мир».

Она рассмеялась, и вырывающиеся из ее горла звуки были ужаснее самых горьких рыданий.

Кого Йелу продолжал сидеть в мипа рари, склонив голову. Но вот только в этой позе было больше вызова, чем уважения.

«Если бы у меня было еще немного времени! Груза, который уже доставил Тифан Хуто, пока еще недостаточно, хотя я была так близка к цели».

Но народ высказал свою волю.

Резким движением руки Джиа смела свитки с подноса в угол. С силой разлетевшись, они ударились о стену святилища и кучей попадали на пол.

– Немедленно вызови Фиро из Тиро-Козо, – распорядилась императрица.

Глава 20

Первые залпы

В нескольких днях плавания от южного берега острова Руи, седьмой месяц одиннадцатого года правления Сезона Бурь и правления Дерзновенной Свободы

Сидя в «вороньем гнезде» города-корабля «Клюв Пэа» и разглядывая силуэты вражеских судов, Гозтан Рьото не чувствовала страха, только жалость. Флот вторжения Дара состоял из тридцати с лишним кораблей, но даже самый большой из виднеющихся сейчас на горизонте имел водоизмещение раз в пятьдесят меньше, чем любой из городов-кораблей льуку. Это было все равно как наблюдать за тем, как стайка тунцов бросает вызов китам: исход был настолько очевиден, что противостояние едва ли вообще имело смысл.

– Как видите, сведения, добытые мною через послов, прибывших из Дара, оказались верными, – сказал Нода Ми, стоявший рядом с Гозтан. – Дара-рааки не стали сооружать свои города-корабли. Великие льуку наверняка сумеют разметать эти игрушечные суденышки с такой же легкостью, с какой волки перерезали бы отару жалобно блеющих овец.

Гозтан не удостоила его даже кивком. Стремление этого подхалима-перебежчика, которому Танванаки даровала титул Верного Пса, при каждом удобном случае расположить к себе танов, доходящее до того, что он пересыпал свою речь крайне пренебрежительными по отношению к дара выражениями из лексикона Кутанрово и ее непримиримых сторонников, вызывало отвращение. Его попытки быть «более льуку, чем сами льуку», откровенно забавляли Гозтан. Но сейчас ей было не до веселья: в предстоящей бойне советы этого человека могли оказаться весьма полезными.

– Нет, у меня просто в голове не укладывается. Интересно, какой поганой травы обкурилась эта гнусная узурпаторша, эта потаскуха Джиа, если дерзнула бросить вызов проницательной, милосердной и прекрасной Танванаки! – провозгласил Нода Ми, возбужденно размахивая руками и явно не замечая растущего раздражения своего командира. – Да она же подписала смертный приговор бедным морякам на этих кораблях, отправив их в совершенно безумную экспедицию! Мне стыдно, что я некогда называл Джиа своей императрицей. Ах, если бы дара-рааки хватило ума принять великодушные условия нашей всемогущей пэкьу! Я рыдаю от горя, воображая реки крови, которым предстоит пролиться! Но затем трепещу от восхищения, представляя жалость на лице пэкьу-вотана Тенрьо…

– Довольно, – оборвала его Гозтан. – Твоя болтовня становится утомительной.

Нода Ми сложился в поклоне таком глубоком, что ягодицы его высунулись за стенки «вороньего гнезда», придав ему сходство с цыпленком, собирающимся нагадить.

– Ах, мои извинения, вотан! Я сгораю от стыда, что сморозил глупость. Разумеется, у меня и в мыслях не было сожалеть о потерянных жизнях этих овец дара-рааки. Я лишь хотел выразить искреннее сожаление, что отважным воинам-льуку предстоит запачкать свое устрашающее оружие их поганой кровью…

– Молчать! – Гозтан тяжело вздохнула и отвернулась от суетливого надоедливого человечка. – Мне нужно сосредоточиться на предстоящей битве. Военачальники Дара всегда были изобретательны, и тут может крыться какой-то подвох. Нам следует действовать с осторожностью.

Нода Ми заткнулся, но снова и снова кланялся, больно стукаясь головой о мачту.

Однако тан не замечала его. Ей предстояло тщательно проанализировать тактическую ситуацию.

Для отражения армады Дара Гозтан получила под командование пять городов-кораблей. Их сопровождали десять боевых судов меньшего размера, развернувшиеся в оборонительную линию перед главными силами. Такая формация призвана была помешать механическим крубенам подобраться к городам-кораблям, несущим главную ударную силу льуку – гаринафинов.

Вторая оборонительная линия льуку проходила в воздухе: там, над разделяющим два флота спокойным морем, висели захваченные у туземцев во время завоевания воздушные корабли из шелка и бамбука, которые приводились в движение пернатыми веслами. Вместо флага Дома Одуванчика, прыгающего синего крубена на красном поле, они несли вымпел Укьу-Тааса – пучок хлопающих на ветру волчьих хвостов.

Гозтан была благодарна Танванаки за то, что она, вопреки яростным возражениям Кутанрово, позволила использовать воздушные корабли для усиления флота льуку.

– Вотан, как можешь ты предлагать нашим отважным воинам сражаться при помощи жалкого оружия побежденных? – Кутанрово подступила к Танванаки, требуя ответа.

– Воздушные корабли вовсе не жалкие, – вмешалась Гозтан. – Они прекрасно дополняют всадников на гаринафинах и города-корабли.