Зловещие топи - Виолетта Орлова

class="p1">А Тин плакал от обиды и слабости; слезы продолжали течь даже после того, как Миррит и Калм беспечно захрапели в своих постелях. Но вот дверь в палату приоткрылась, и к ним бесшумно пробрался Даниел, в своей смешной пижаме напоминая летучую мышь. Лицо его было ужасно обеспокоенным и мрачным.

– Тин, я слышал, ты сильно заболел? – с заботливым участием прошептал сын академиков, наклонившись к лицу друга, и больной, не выдержав доброго и сочувствующего взгляда Данила, вновь разрыдался, но на сей раз по другим причинам. Юноша вдруг окончательно прозрел и осознал раз и навсегда, что представляет собой настоящая дружба. А еще он понял, что человек, искренне любящий тебя, не всегда может быть комфортным или удобным. Порою он открывает тебе глаза на какие-то неприятные вещи, но это, разумеется, вовсе не означает, что нужно бежать от него сломя голову, как от смертельно ядовитой Церберы. Друзья всегда говорят друг другу правду, и это во сто крат лучше любых притворств, вызванных, по сути, одним лишь безразличием. Настоящий друг никогда не будет к тебе безразличен. И он всегда с тобой. Несмотря ни на что.

А на следующий день Тину значительно полегчало. И когда он вновь услышал, как Миррит с Калмом планируют очередные подлости по отношению к Даниелу, то решительно подошел к ним и сказал без тени улыбки:

– Если хоть еще раз сделаете какую-нибудь пакость моему другу, то, клянусь, из отделения психических попадете к тем, у кого открытые переломы.

Глава 15. Кроткое сердце – жизнь для тела, а зависть – гниль для костей

Они сидели рядом на небольшом искусственном пляже и безучастно наблюдали за проплывающими водомерками. Когда мимо юношей проходил медицинский работник, с подозрением косясь в их сторону, они старательно делали вид, будто разговаривают на самые легкомысленные темы. Но стоило только голубому халату скрыться в зарослях, как они склонялись ближе друг к другу и продолжали начатый разговор, изредка прерывающийся весьма эмоциональными восклицаниями Тина.

Лицо мальчика то краснело, то бледнело: наконец-то бедняга узнал всю правду, но увы, она оказалась столь неприятной, что только раз услышав ее, можно было вновь угодить в больницу с психическим расстройством. Много раз юный отпрыск Дорона пытался начать перечить и возмущаться, но Даниел спокойно останавливал его, предлагая сперва выслушать всю историю до конца.

Когда он закончил говорить, Тин сидел сгорбившись, в немом отчаянии обхватив голову обеими руками и покачиваясь из стороны в сторону. А когда несостоявшийся больной поднял взор, то Дан увидел, что в глазах друга стоят слезы. Беднягу колотило от озноба.

– Ах, Дан, все, что ты рассказал… Мой отец… Артур… Я… – Тин не сдержался и зарыдал во весь голос, нарушая тем самым благодатную тишину, установившуюся в больничном парке.

– Знаю, приятель, звучит не очень, но… Тин, скорее вытри слезы, на нас смотрят! – последнюю фразу Даниел прошептал почти в ужасе, хотя тут же овладел собой и принялся с беспечным видом кидать камни в пруд. На них действительно с большим подозрением косился Миррит, неприятный знакомый Тина по палате. Миррит относился к людям, трепетно собиравшим и хранившим в своем сердце всякого рода сплетни. Он любил сравнивать себя с другими, частенько завидовал, но все равно, подобно собаке-ищейке, вынюхивал новые крупицы информации. Если юноша узнавал, что в отделении кто-то перещеголял его в проделках, то непременно начинал придумывать ответные действия.

Как-то раз один из особо изобретательных обитателей больницы Короедникова, юный господин Чинли, задал медперсоналу жару, устроив массовый бойкот. Он придумал запереть двух главных медсестер в одном кабинете, ради чего загодя выкрал от него ключи. Затем повеселевшие пациенты выбежали на улицу и принялись горланить, что еда в местной столовой совершенно их не устраивает. Беспорядок длился около десяти минут, после чего статус-кво был восстановлен, а незадачливых пленниц выпустили на свободу. Но с тех пор Чинли прославился; все стали видеть в нем лидера.

Разумеется, такое положение дел не могло понравиться завистливому Мирриту, которому тут же захотелось совершить проделку, по ловкости и сумасбродности превосходившую массовый бойкот. Юноша утащил у местного садовника ключ от запасной двери на территорию больницы, затем сделал его отпечаток на мыле, после чего вручил кусок со слепком отцу, попросив того изготовить ему нечто подобное. Славный родитель потакал сыну во всем; разумеется, он не отказал ему и в такой малости. Мужчина наивно полагал, что исполнение любого каприза его избалованного отпрыска благоприятно скажется на его последующем выздоровлении.

Так, Миррит стал единственным и неповторимым обладателем ключа от запасной двери. Теперь пройдоха мог преспокойно покинуть свое временное пристанище и так же беспрепятственно вернуться обратно. В принципе, ему и так позволяли встречаться с родителями вне больницы, ибо мальчик на самом деле был не так уж и болен. Но ведь куда интереснее самому нарушить запрет, сделав что-нибудь дерзкое и непременно противоречащее всем правилам, принятым в Короедникова?

В одну памятную ночь Миррит совершил благополучную вылазку на свободу; более того, ловкач купил ребятам винотеля, который они весело распивали до самого утра. А потом врачи недоумевали, что пациенты общего отделения ведут себя странно, равно как недоумевал и садовник, обнаружив под старым орешником целую груду пустых бутылей. Зато Миррит стал звездой. Впрочем, эффект от этой славной проделки уже немного поутих; нужны были новые, куда более дерзкие забавы.

Парень смутно догадывался, что подозрительная парочка закадычных друзей сможет подкинуть ему новые идеи. Поэтому сегодня он намеренно искал Тина, а теперь, увидев его вдвоем с Даниелом, хитро прищурился.

– Эй, сосед, мы тут с Калмом решили предать забвению нашу недавнюю размолвку и позвать тебя с нами купаться. Пошли сейчас? Хотя, как погляжу, новенький занял все твое внимание? – язвительно поинтересовался парень, но тот, к кому было обращено это лестное предложение, не отвечал, а лишь усиленно тер глаза кулаками, пытаясь уничтожить следы недавнего расстройства.

– Да ты, братец, никак пла-а-чешь? – с неподдельным интересом воскликнул Миррит, предвкушая занятную сплетню.

– Песок в глаз попал, – буркнул Тин хриплым голосом. – Никуда я не пойду, проваливайте.

– Да что с тобой, приятель? – протянул дотошный сосед, подойдя ближе. – Тебя как подменили, честное слово. Разве ты был не с нами, когда мы планировали скормить новичку мой тухлый носок? И когда мы…

Миррит не закончил свою возмутительную речь, ибо потерявший терпение Даниел рывком поднялся с места и угрожающе направился в его сторону. Он был на целую голову выше забияки и, несмотря на излишнюю худощавость, довольно хорошо сложен. Язык бы уже не повернулся