Зловещие топи - Виолетта Орлова

– Мои родители – известные во всем Беру ученые, и ботаника – основная их специализация. Ты ведь не хочешь однажды обнаружить в своем чае слабительную траву? – предельно вежливым голосом осведомился Даниел, глядя прямо в глаза задиристому соседу Тина. Миррит действительно искренне не желал подобного исхода; посему ему оставалось лишь злобно сощуриться и поплестись восвояси.

– Ты еще пожалеешь о своем дерзком поведении, ботаник! – буркнул он себе под нос.

Когда Даниел повернулся к Тину, то застал своего друга в той же позе, нервно сжимающего виски обеими руками. Сын Дорона был в отчаянии.

– Дан, ты ведь не веришь, что я мог напакостить тебе? Надеюсь, ты не поверил Мирриту? – преодолевая жгучий стыд, прошептал Тин.

– Кому? Этому злобному столичному снобу? – презрительно рассмеялся Даниел. – Ни за что на свете!

– Ты так изменился, Дан… Я не узнаю тебя прежнего. Ты стал таким уверенным в себе, спокойным…

– Ах нет, Тин. Я все еще жуткий пессимист.

– Думаешь, мы выберемся отсюда? И поможем нашим друзьям?

Даниел загадочно улыбнулся.

– В конце недели в больницу придет моя мама. Под предлогом навестить меня она занесет одежду, чтобы ты смог сменить эту ужасную пижаму. Единственное, я еще не планировал в деталях наш побег.

– Но ведь если мы просто исчезнем из больницы… Ты понимаешь, что меня будут везде искать? Родители сообщат жандармам, а те заявятся в твой гнездим… Страшно даже подумать, что тогда будет!

Лицо Даниела помрачнело.

– Да, если мы убежим вместе, боюсь, меня сочтут главным зачинщиком. Но смотри. Мама оплатила мое пребывание в больнице лишь на две недели. Мне вовсе не обязательно отсюда сбегать, более того, это просто глупо. Я спокойно дождусь окончания лечения, а потом меня заберут родители. Тогда ни одна живая душа не заподозрит, что я как-то связан с твоим исчезновением.

– Не знаю, не знаю. Вон с каким подозрением Миррит пялился на нас. В таком случае, нам стоит видеться реже. И вообще, мне придется вести себя, как раньше. То есть ходить со всеми купаться, а вечером – на салюты.

– Да, ты прав. Я согласен с тобой. Никто не должен догадаться, что мы с тобой близкие друзья.

– Но скажи мне, Дан, как же твои родители вообще согласились на подобную авантюру?

Даниел скромно пожал плечами.

– Наверное, я смог привести вполне разумные доводы. Родители обожают, когда я занудно раскладываю все по полочкам. К тому же они еще не знают о том, что после твоего вызволения мы направимся в Полидексу. Они-то полагают, мы будем мирно продолжать учебу в Троссард-Холле.

– Ты соврал им?

– Просто не рассказал всей правды. Мама и так жутко переживала из-за авантюры с больницей. Но зато она поверила в то, что ты абсолютно здоров!

– А мой отец… Должно быть, ты ненавидишь его?

Даниел нахмурил брови, и на его ясное спокойное лицо легла тень. Юноша вновь очень живо вспомнил унизительное представление, разыгранное Дороном; и хоть судили не его самого, Даниелу представлялось, будто и он вместе с Артуром находился на стуле подсудимых. Когда искренне любишь друга всем сердцем, то не столь сложно представить себя на его месте и разделить с ним не только радости, но еще и тяготы, идущие со счастливыми моментами рука об руку.

– Нет, Тин. Я не ненавижу его. Но… Все-таки очень хорошо, что ты не был тогда с нами на суде.

– Эх, Дан. Когда я думаю обо всем случившемся, меня пробирает дрожь. Как теперь простить отца? В жизни больше не заговорю с ним!

– Дорон искренне любит тебя и желает добра. Просто он не разобрался в ситуации, отчего, увы, ни один из нас не застрахован.

Тин передернул плечами; в глазах его плескалась душевная мука.

– Из-за меня все так получилось! – еле слышно пробормотал он себе под нос. – Артур теперь навсегда потерял возможность обосноваться в Беру! Не говоря уже о том, чтобы искать отца, свободно перемещаться по Королевству! Бедная Диана… Ее я тоже подвел своей дурацкой болезнью. Что теперь делать? Ума не приложу, как все исправить?!

– Да, ситуация скверная, согласен. Но мы попробуем найти Артура и вызволить его из колонии. Правда, пока не знаю, каким образом… Охотники имеют право отлавливать беглецов и даже стрелять по ним из арбалета. Отчего-то меня это не удивляет, особенно после знакомства с Шафран. Но я стараюсь не думать об этом. На каждый день и так довольно своих забот; проблемы надо решать постепенно. Примерный план такой: сперва выберемся из этой «чудесной» больницы. Затем заберем Алана из Той-что-примыкает-к-лесу и отправимся в Полидексу. Уверен, такой пройдоха как он, сможет придумать что-нибудь путное. Главное, не терять времени и все делать быстро.

– А в колонии… Как думаешь, там хорошо обращаются с заключенными? Их исправно кормят? – со страшным беспокойством вопрошал Тин, однако Даниел, увы, не представлял решительно ничего о жизни Артура в Доргейме.

– Не волнуйся, Тин. Ты же его знаешь. Он нигде не пропадет, наш друг. Главное сейчас – организовать твой побег. Я же еще поразмыслю на этот счет, но сперва поговорю с мамой. Скоро она придет навестить меня. Вместе мы придумаем, как выбраться. А до сего момента тебе лучше временно забыть о том, что мы друзья.

– Боюсь, я и так слишком долго забывал об этом, – виноватым голосом проговорил Тин. – Я страшно обиделся на вас и напридумывал себе единорог знает чего. Да еще и моя врачиха мне мозги запудрила; кажется, они у меня за время пребывания в больнице совсем уменьшились. Я даже размышлять не могу, как раньше: сознание путается.

– Не переживай, приятель. Я на тебя не в обиде. Да и никто из нас. Твоей вины в произошедшем нет. Но сейчас послушай меня и веди себя, как раньше. Нам нужно привлекать как можно меньше внимания.

– Я постараюсь, – неуверенно пробормотал Тин, из-под своих ресниц с восхищением наблюдая за Даниелом. Удивительное дело: как может поменяться человек, если однажды сам того захочет! Вечно унылый, сгорбленный, испуганный и робкий, Даниел сейчас столь же не походил на самого себя, сколь обычный дождевой червяк не походит на парящего в небе гордого орла. Казалось, юноша примерил однажды костюм смелого и уверенного человека, да так и остался в нем. Его лицо пылало мужеством и внутренней силой, темные глаза горели воодушевлением, да и вообще он весь выпрямился, расправился, как растение после обильного полива. Тонкие черты его лица, в былые времена