Зловещие топи - Виолетта Орлова

уж было говорить о нем самом. Его соседи по палате – Калм и Миррит, были вполне доброжелательными и даже, если так позволительно выразиться, удобными, ибо ни о чем не спрашивали и совсем не напрягали.

Разговаривали они между собой преимущественно на отвлеченные темы: то обсуждали новых древесных музыкантов, то затрагивали королевскую политику, то сплетничали о красивых беруанских актрисах. Ничего личного, глубокого, важного. Их разговоры напоминали невесомый эвкалиптовый пар, а сами мальчики были настолько безразличны к кому-либо еще, кроме своих персон, что Тин чувствовал себя вполне уютно. До встречи со своими новыми соседями его сердце кровоточило, будто в нем имелась незаживающая рана, ибо не ведающий ничего мальчик ошибочно посчитал, что друзья его вероломно предали. Как-то раз во время очередного целительного сеанса, он даже проговорился об этом волнующем его предмете сестре Главси.

– Вас так заботит их отношение к вам, мой мальчик? – с неподдельным сочувствием вопросила она.

– Конечно, ведь это мои лучшие друзья.

– Однако сейчас их влияние весьма для вас вредоносно, разве нет?

– Скорее я сам постоянно о них думаю.

– Вы слышали когда-нибудь про Церберу, или Дерево самоубийц?

Тин отрицательно покачал головой, ибо никогда не отличался особой любовью к познанию.

– Если захотите использовать его древесину в качестве дров для костра – сразу умрете от ядовитых испарений. Так и некоторые люди выделяют вредоносные токсины, невидимые глазу, но весьма чувствительные для окружающих. Что вы обычно делаете, когда видите нечто ядовитое и опасное для жизни?

Тин пожал плечами, ибо он никогда ничего такого не видел, кроме разве что гигантского муравья. Но назвать их встречу в пустыне «обычной» у него не поворачивался язык, поэтому он замялся, не зная, какой дать ответ.

– Вероятно, вы убегаете?

– Да, наверное.

– А что вы делаете, если рядом с вами ядовитый человек? Разве не то же самое?

Тин вновь безразлично пожал плечами, так как уже страшно запутался со всеми этими сравнениями и метафорами.

– Я хочу сказать, не лучше ли вырвать вредоносные взаимоотношения с корнем, покуда они полностью не погубили вас? Разве личный комфорт каждого человека не является главным элементом в общении между людьми? Не правильнее ли думать в первую очередь о себе и собственном благополучии? А если кто-то пытается это благополучие нарушить, разве не самым логичным и естественным решением будет в этом случае обрубить все на корню? Разрешите дать вам совет: впредь, общаясь с людьми, старайтесь вначале оценить, насколько собеседник нарушает ваш личный комфорт. Если существенно, то спасайтесь от него, как убежали бы от ядовитых испарений Церберы.

Вооружившись мудрым советом аппетитной докторши, Тин понял, что его новые товарищи вполне себе комфортны и безопасны. Соседи по палате и впрямь обладали отличными свойствами: они ни во что не вмешивались, не умничали, не учили его жизни и не давали дурацких советов. Все это проистекало, разумеется, из того факта, что ребятам было в сущности совершенно наплевать на Тина, но разве мог тот об этом догадаться? Мальчик вообще перестал думать на серьезные темы; мысли его шли теперь не дальше обеденного стола и развлекательных программ с салютами, регулярно проводимых в больнице. Ему было весело, безмятежно и, главное, комфортно. Он знал уже почти всех в общем отделении, но ни с кем близко не сошелся. Вместе они играли в игры, ходили вечером на костюмированные балы и лениво загорали у искусственных водоемов, созерцая перед собой величественный бюст господина Короедникова.

Тин напрочь забыл про школу, учебу и, увы, своих бывших друзей он тоже стал постепенно предавать забвению. Яркие события его настоящей жизни вытеснили прежние воспоминания. Тем более что прошлое явно причиняло ему боль. Тин всегда был немного легкомысленным, а теперь сделался таковым вдвойне, ибо все происходящее вокруг него этому способствовало.

Однако в один момент его спокойствию пришел конец. Произошло это столь неожиданно и стремительно, что сразу вывело, или даже выпихнуло бедного юношу из прежней зоны комфорта. Дело в том, что в общее отделение попал новый пациент. Вообще-то о новичках почти не говорили – ни приходящие, ни уходящие никого особо не интересовали. Впрочем, если появлялись хорошенькие девушки, то парни немного оживлялись, но все же не настолько, чтобы подолгу об этом говорить или думать.

Но новичком на сей раз оказался обычный юноша; так что ни Калм, ни Миррит не заинтересовались его персоной, равно как и Тин, подражая своим спокойным и невозмутимым товарищам. Новенького поселили в соседнюю палату – к Бою и Фрешу. Сейчас им вплотную занимались врачи: они его измеряли, брали кровь, словом, производили над ним все необходимые процедуры перед «инициацией» – то есть тем, как он вольется в коллектив. Затем был обед, за которыми следовали прогулки по парку.

Тин пристрастился гулять по зеленым извилистым аллеям; он уже не замечал сновавших туда-сюда врачей в голубых и белых халатах. Больница была со всех сторон огорожена высоким забором, и покинуть ее пределы можно было, только воспользовавшись главным проходным пунктом. Впрочем, имелся и еще один дополнительный вход – для садовников и прочих рабочих, благодаря которым на территории поддерживался идеальный порядок.

В больнице Короедникова существовал особый режим, когда посетители могли навестить своих больных родственников – с девяти до одиннадцати утра и после четырех пополудни. Правила соблюдались строго, ибо от них зависело благополучие и комфорт пациентов. Невнимательный Тин, разумеется, не замечал того, но за больными, особенно психическими, пристально наблюдали. Им давали максимальную свободу (разумеется, в пределах дневного распорядка дня), но при этом контролировали каждый шаг.

Сегодня Тин предпочел больше времени провести на улице; к себе в палату он вернулся уже ближе к ужину, загорелый, отдохнувший и в целом вполне довольный своей жизнью. Калм и Миррит уже были здесь, однако, когда Тин вошел, те посмотрели на него с нехарактерным для них любопытством.

– Где гулял? – безразлично поинтересовался Калм, особливо глядя на Тина. Тот беспечно пожал плечами.

– Да как обычно.

– Тебя тут искали.

Тин досадливо поморщился. Наверняка был опять кто-нибудь из его дражайших родственников. И сколько уже можно его навещать? В конце концов, он не так уж и болен. И если бы еще родня вела себя нормально и пристойно, а то ведь сами строят из себя каких-то психических.

Вообще мальчику начало в последнее время казаться, что самыми нормальными как раз-таки являются сами пациенты, а сознание их посетителей варьируется от немножко странного до совершенно ненормального. Не говоря уже о том, что его личный комфорт всякий раз страдал во время этих вынужденных встреч с близкими. Но тут Миррит чрезвычайно