Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

До нее донеслась приглушенная ругань.

Девушка проходила мимо заброшенного склада, принадлежавшего некогда купеческому клану с Волчьей Лапы. Построив в приливе оптимизма это громадное здание, торговцы явно переоценили свои силы: окупить затраты и получить ожидаемую прибыль не получилось, расходы превышали доходы. Не желая и дальше выкидывать деньги на ветер, владельцы склада решили, так сказать, сойти с корабля и оставили помещение пустовать. Со временем крыша потекла, склад наводнили крысы, а любители позаимствовать что плохо лежит давно унесли отсюда все мало-мальски ценное. Здание сделалось приютом для бродяг и местом встречи уличных шаек.

Дзен-Кара услышала торопливые шаги и громкий треск: похоже, что нечто – или некто – врезалось в стену двумя этажами выше того места, где она стояла.

Молодая женщина попятилась и с опаской посмотрела наверх.

Снова раздался громкий треск: это разлетелись в щепы гнилые доски, и из дыры, образовавшейся в стене пакгауза, вывалился человек. Он ухитрился приземлиться на ноги и покатился по утоптанной земле, чтобы смягчить силу удара.

А потом с большим трудом поднялся. Столкновение, в результате которого незнакомец пробил стену склада, оставило на его плече ссадины и кровоподтеки – их было видно через разорванную тунику. А еще он явно повредил одну ногу, поскольку тяжело на нее наступал. Взгляды Дзен-Кары и неизвестного молодого мужчины пересеклись.

Несмотря ни на что, он показался девушке очень симпатичным. Хотя незнакомец и морщился от боли в ноге, но в движениях его сквозила уверенность, когда он принял стойку и вскинул руки, готовый защищаться.

– Ну и ну, – сказал он. – Улухара тщательно спланировал эту ловушку, повсюду расставил своих людей. Ладно, давай хватай меня, если сможешь, только имей в виду: так просто я не сдамся. – В голосе его не было ни бравады, ни страха, одна только решимость.

– Я не с ними, – выпалила Дзен-Кара. – Кто бы они ни были.

Разглядывая ее татуированное лицо, молодой мужчина скептически вздернул брови.

Где-то на верхних этажах пакгауза послышался шум: топот ног, треск ломаемого дерева, громкие проклятия, столкновения тел, стоны, снова крики.

Дзен-Кара нахмурилась: кричали по-адюански.

Незнакомец повернулся и попытался убежать, но застонал, когда колено его подогнулось.

– Помоги мне отсюда выбраться, – проговорил он, стиснув зубы.

Она напряглась:

– С какой это стати? Да я знать тебя не знаю… Почему я должна тебе помогать?

– Потому что, если они меня схватят, то Тан-Адю придется худо, а я этого вовсе не хочу.

Дзен-Кара посмотрела ему в глаза и поняла, что это не угроза, а простая констатация факта.

Она сорвала с себя приметную белую мантию и небрежно бросила ее на землю. Потом подошла к незнакомцу, присела и выждала, пока он вскарабкается к ней на спину.

Топот внутри склада становился все громче, слышались крики: «Живее! Тащите лестницу! Выходите через черный ход!»

Дзен-Кара с трудом выпрямилась, чувствуя вес мужчины на своей спине, и побежала, сначала спотыкаясь, а затем более уверенно, когда он поверил в ее силы и расслабился.

К тому времени, когда преследователи выбрались из пакгауза, их добыча ужа растаяла в темноте.

Они добрались до хижины Дзен-Кары, одной из многих в ряду безымянных улочек старого квартала Художников. Теперь дома здесь по большей части сдавали внаем работникам крупных казино. Временные обитатели держались особняком и не задавали лишних вопросов.

Дзен-Кара помогла молодому человеку сесть на узкую кровать. Вид у него был усталый, но тем не менее, разглядывая обстановку, он одобрительно улыбнулся:

– У меня не было возможности узнать, как тебя зовут.

– Дзен-Кара, – ответила она. – Я с островов Тан-Адю.

– А я Фиро, – представился он, —…из Дзуди. Спасибо тебе, Дзен-Кара, за то, что спасла мне жизнь.

Ее не удивило, что он не упомянул о том, к какому клану принадлежит. В конце концов, многие приезжали в Димуши именно потому, что не хотели иметь ничего общего со своей семьей. Девушка порадовалась, что, узнав о ее адюанском происхождении, Фиро не сказал: «Номи, номи». Дзен-Кара терпеть этого не могла. Слишком многие в Дара обращались так к ней: то ли шутки ради, то ли считая это проявлением вежливости.

А еще ей понравилось то, как он произнес ее имя. За долгие годы она привыкла к тому, что люди в Дара коверкают его, и даже сама иногда употребляла искаженный вариант, чтобы другим было проще. Фиро, однако, произносил слоги не так, как большинство дара, следуя правилам своего языка, но смешивал адюанские интонации с говором дара – именно такой компромисс Дзен-Кара выбрала для себя.

– Какие у тебя дела с адюанской шайкой? – осведомилась она.

– У меня есть кое-какие товары, которые я не могу перевезти, поскольку не имею официально подписанного разрешения и одобрения таможни, – пояснил молодой человек.

Хотя многие адюане приезжали в Дара учиться, немалое их количество нанималось матросами на торговые суда. Со временем некоторые соотечественники Дзен-Кары осели в городах на побережье и начали зарабатывать на жизнь иными способами, причем кое-кто не брезговал и преступным ремеслом – особенно после того, как вождь Кайзен призвал всех адюан, проживающих в Дара, вернуться на родину. В Тан-Адю хватало вождей и шаманов, сопротивлявшихся тому, что из Дара ввозили изваяния богов и предметы роскоши вроде лакированных изделий из дерева и шелка, хотя их племена высоко ценили эти вещи. В свою очередь, в Дара пользовались спросом адюанские товары, такие как резные поделки из кости или украшения из перьев и ракушек, однако перевозить их законным образом не представлялось возможным. Словом, контрабанда процветала, и в каждом большом порту на южном берегу имелись адюанские банды, специализирующиеся на нелегальной торговле.

– Так ты прибегаешь к посредничеству адюанских бандитов ради собственной выгоды? – спросила Дзен-Кара. Девушке не удалось скрыть свои чувства, и в голосе ее прозвучали разочарование и даже гнев.

Поскольку в свое время адюане помогли императору Рагину стать «Большим вождем», чиновники Дома Одуванчика всегда стремились толковать правила более вольно, если дело касалось адюанских купцов, – то был способ почтить особые связи между их островами и Паном.

– Я уже говорил тебе, – ответил Фиро, – что не замышляю зла против народа Тан-Адю. Это чистая правда, клянусь могилой моей матери. Есть вещи, запрещенные Двором Одуванчика, но при этом выгодные для всех островов, и мне потребовалась помощь бандитов.

Лицо у него при этом было такое честное, что Дзен-Каре хотелось поверить ему. Кроме того, девушке понравилось, что он сказал «народу Тан-Адю» вместо