Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн

языке. Французская пьеса, которую давали в тот вечер, называется «Мнимая служанка». Не стану передавать тебе ее содержание, скажу только, что я в жизни не видывал ничего трогательнее, ничего великолепнее той актерки, которая играла мнимую служанку. Зовут ее Коралина. Не знаю, хорошо ли она играет, я еще плохо разбираюсь в этом, но я понял, что нельзя себе представить актерку, которая еще больше подходила бы к этой роли; я получил величайшее удовольствие, какого только можно ждать от театра, я видел как бы подлинный персонаж, иллюзия была полная. Право же, она меня убедила в том, как иной раз приятно чувствовать, что сердце твое совершенно покорено; не боготворить таких женщин прямо-таки невозможно. Но сам понимаешь, как трудно в моем положении добраться до них, а даже и добравшись, как трудно удовлетворить все их потребности. За «Мнимой служанкой» последовала пародия под названием «Фанфала», в которой высмеиваются герои оперы «Омфала»{49}. Не стану рассказывать тебе о ней; тебе неизвестно многое, что надо знать, дабы понять, о чем идет речь, да и сам я не видел этой оперы и поэтому не мог как следует оценить комических положений.

Как видишь, друг мой, у жителей больших городов есть такие развлечения, о коих в деревне не имеют ни малейшего понятия. После пьес показали танцы: молоденькие девушки, или по крайней мере казавшиеся таковыми, чаровали зрителей своим изяществом и воздушностью; одеты они были в высшей степени изысканно — крошечные шляпки из лент и цветов, короткие корсажи, в которых они казались куколками, короткие юбочки, легкие, блестящие туфельки. Миловидные низкорослые мужчины тоже блеснули талантами, они очень забавны, но мне все-таки не понравились. Мне неприятно было, что мужчины до того изнежились и наряжены даже кокетливее женщин; они показались мне нескладными и нелепыми.

ПИСЬМО CV

ОТ ТОГО ЖЕ К ТОМУ ЖЕ

Мать маркиза де*** берет к себе сына Юрсюль; далее брат рассказывает мне о двух спектаклях — в Комедии и в Опере

Юрсюль сама не знает, что делает, друг мой, и я не на шутку разозлился на ее бестолковость. Семья маркиза теперь, по-видимому, в восторге от ее отказа; на днях приезжала графиня: она так обольстила сестру красноречием и ласками, что убедила ее отдать им ребенка; теперь он в руках графини. Я не предвижу от этого ничего хорошего. Беда, когда осуществление задуманного зависит от женских капризов! При этой мысли я прихожу в самое мрачное настроение, и только чтобы отвлечься, я третьего дня принял приглашение съездить в Комеди-Франсез, а вчера — в Оперу, о которых тебе и расскажу.

Сравнительно с Комеди-Франсез все прочие зрелища — чепуха; этот театр превосходит все и по достоинствам пьес, и по игре актеров; теперь я сам понимаю, что можно пренебрегать и акробатами и всем остальным, что мне довелось видеть. В Комеди-Франсез господствует разум, там проповедуют только здравую мораль, показывают только возможные и естественные сюжеты[70] и, как мне показалось, исполняют все в духе самого лучшего общества. Первая пьеса, которую давали, называется «Сения», ее сочинила дама[71]{50}, да так трогательно, что навертываются слезы. Никогда еще не получал я такого удовольствия. Уже немолодая актерка[72], но с голосом, проникающим до глубины души, играла роль Сении, девушки-сироты, которая оказалась в самом жалком положении по той причине, что она незаконная и дурной человек, влюбленный в нее, знает об этом, а у нее есть возлюбленный, вполне достойный ее чувства, ибо он юноша добродетельный, и т. д. Слышал бы ты эту актерку, так, думается мне, стал бы обожать всех женщин этой профессии.

Вторая пьеса называлась «Вынужденное согласие»{51}; она не хуже первой, ибо там речь идет о девушке бесприданнице, которая вышла замуж за молодого человека из почтенной семьи, вопреки воле его родных; она старается склонить их на свою сторону и поступает к ним в услужение; благодаря ее добродетелям, ей удается завоевать сердца всей родни. Не могу тебе передать какие упоительные чувства вызывала во мне молодая актерка[73], исполнявшая главную роль; она очаровательна сама по себе и даже не нуждается в театральных прикрасах; талант ее еще не вполне расцвел как у первой, но чувствуется, что он со временем расцветет и что она обладает тем, что другая уже утратила — свежестью юности; она от природы застенчива и это производит полную иллюзию в ролях, где она представляет честную девушку. Идя в театр, я не ожидал увидеть такое превосходное изображение чувств, какие сам переживал тысячу раз и по неопытности своей воображал при этом, что они свойственны только мне, во всяком случае некоторые их оттенки. Отныне я буду ходить предпочтительно в этот театр, ибо говорят, что там еще немало очаровательных актрис и первоклассных актеров помимо тех, что я уже видел. Как и в других театрах, тут дают также и небольшие балеты, в которых выступают очень миловидные танцорки. Господин Годэ знаком с одной из них, а так как мы с ним были в театре только вдвоем, то отправились к ней ужинать. Мы очень весело провели вечер, она рассказала нам скандальные истории всех театральных девиц. Они привели меня в восторг, ибо прежде я был чересчур лестного мнения об этих сиренах; все же она не могла сказать ничего дурного о молодой актерке, которая мне так понравилась, и я этому очень рад. Мне было бы досадно, если бы предмет моих восторгов оказался недостойным уважения. Часов в одиннадцать я ушел один, кузен остался у нее.

Теперь расскажу тебе об Опере, и счастье твое, что я не сделал этого вчера вечером, ибо ты получил бы одни восторженные восклицания. Сегодня я хладнокровнее. Опера — полная противоположность Комеди-Франсез; тут ничего естественного, ничего реального; это обитель фей, это сказочное царство. Пьесы не слишком увлекли меня, да пения я почти и не слышал, ибо оркестр, состоящий чуть ли не из пятидесяти инструментов — басов, скрипок, гобоев, флейт, фаготов, труб, литавр, — почти все время покрывает голоса. Давали итальянскую интермедию под названием «Учитель музыки» и пьесу на сюжет «Алфея и Аретузы». В интермедии актриса, которую зовут мадемуазель Тонелли, всех пленила своим голосом и отличным вкусом, но поскольку я не понимаю по-итальянски, я слышал одни лишь звуки, рулады и каденции.

Перехожу к балетам; о таких зрелищах, братец, ты не имеешь никакого понятия, — они особенно привлекают меня (но меньше, чем те, что дают пищу