Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн

Как пленительно пахнут цветы!

Почему я сижу и вздыхаю?

О Любовь, притаилась в них ты,

И тебя с ароматом вдыхаю!

Трепещу я, объятый огнем,

И букет мне желаннее рая,

Ведь лежал он на сердце твоем,

О Тереза, моя дорогая![68]

В конце концов он женится на своей возлюбленной. Затем показали новую пьеску, название коей «Пигмалион»{48}: тут скульптор влюбляется в статую, которую он сам создал, и по его просьбе боги оживляют ее. Эта пьеса не напечатана, посему, чтобы дать тебе о ней понятие, посылаю тебе имеющееся у меня одно действие оперы того же названия и на тот же сюжет; но, чтобы как следует представить себе, что это такое, надобно видеть ее на театре.

На сегодня будет, любезный старшой. Рад буду при первой возможности написать тебе еще, а чтобы растянуть удовольствие не премину рассказать тебе обо всем, что видел.

ПИСЬМО CIV

ОТ ТОГО ЖЕ К ТОМУ ЖЕ

Юрсюль дает маркизу своего рода отказ. Эдмон пишет мне о Комедии и всякой чепухе

Мы здесь в крайнем затруднении: маркиз во что бы то ни стало хочет жениться на Юрсюли; вчера он велел принести сына в их дом, чтобы показать всему семейству в расчете, что вид невинного младенца всех растрогает. Он настаивал, чтобы ребенок был узаконен. — Может быть, у меня другого и не будет, — добавил он, — тогда сколь горестно будет и вам и мне при мысли, что род наш угаснет лишь из-за того, что брак с другой девушкой не дал мне возможности узаконить ребенка, дарованного мне природой! Примите также во внимание, что мать его — девушка не легкомысленная, не корыстная, о ней нельзя сказать, что она поддалась соблазну и послушалась меня наперекор вашей воле; она — сама добродетель, а я совершил насилие, которое подвергло опасности ее жизнь. Согласитесь, что я должен предоставить ей половину своего состояния. Я опозорил свой титул, совершив низкий поступок, и окажусь достойным его лишь в том случае, если разделю его с нею. — Он умолк. Прелесть маленького де ***, которым все любовались, нежные ласки, которые он оказывал преимущественно своей бабушке, графине де***, трогали все сердца; маркиз получил согласие. Граф самолично вместе с сыном приехал к Юрсюли, чтобы сообщить ей об этом. Но сестрица расплакалась; она сказала маркизу, что он ей неприятен. Слова эти смутили графа. Что же до маркиза, то он живо возразил: И сын тоже, мадемуазель? — Нет, но это-то меня и удручает, — ответила Юрсюль, — если бы не мысль о бесценном младенце, я ни минуты не потерпела бы присутствия человека, который... — Вы это заслужили, — сказал граф сыну. — Мадемуазель, — продолжал маркиз, — ваша неприязнь вполне законна, она свидетельствует о благородстве вашей души. Но как бы то ни было, вот, — он указал на ребенка — вот мой и ваш сын. — Я согласна пожертвовать собою ради него, сударь, — грустно ответила Юрсюль, — но с двумя условиями. Во-первых, чтобы до венчания мне не встречаться с маркизом, во-вторых, чтобы тотчас после обряда мне позволили удалиться в монастырь и маркиз не имел бы права взять меня оттуда. Я рада, что у сына моего будет знатное имя, присвоенное вашему роду, а от всех преимуществ, какие могут быть предоставлены лично мне, я отказываюсь; счастье сына заменит мне все.

Подобное решение весьма озадачило графа; он просил Юрсюль проявить некоторую снисходительность. Но маркиз воскликнул, что принимает оба условия. Когда сестрица вышла из комнаты, он начал уверять отца, что, став ее супругом, уговорит ее, или попросит окружающих повлиять на нее; он знает, сколь безгранично она доверяет госпоже Парангон, и рассчитывает на эту даму, ибо она — воплощенная рассудительность; однако до свадьбы он не прибегнет к ее посредничеству из опасений, как бы не отпугнуть Юрсюль.

Вот, друг мой, как сейчас обстоят дела; расскажи о них нашим любезным родителям. Признаюсь тебе, что сам я склоняюсь на сторону маркиза; если наша сестра войдет в столь высокопоставленную семью, то и мы прославимся, и это может открыть перед нами пути к высокому положению и самому лестному будущему. На всякий случай пусть они пришлют мне сообщение о своем согласии и все необходимое для венца, чтобы я мог, как говорится, схватить быка за рога.

Кузина по доброте своей останется здесь до тех пор, покамест не решится судьба сестры. Но я с огорчением вижу, что она погружена в глубокую печаль. Она больше чем кто-либо заслуживает счастья, между тем счастливой ее назвать нельзя. Что же такое сия хваленая добродетель, если она не приносит человеку счастья?.. Что же касается мадемуазель Фаншетты, то она день ото дня хорошеет; ее сестра сама воспитывает ее и взращивает в сердце милой девушки ростки добродетелей, присущих ей от рождения. Но (я уже давно так думаю) не мне суждено воспользоваться всем этим; не говоря уже о том, что я ее недостоин, сердце мое пленено навеки... Я жестоко скорблю от сознания, что из-за меня страдает достойная всякого уважения женщина и что не в моих силах положить конец ее страданиям; я готов всем пожертвовать ради нее, но не могу опровергать то, что очевидно: не могу утверждать, что день это ночь, а ночь — день; между тем, у нас с ней дело обстоит именно так, но об этом предмете, любезный старшой, говорить с тобою бесполезно.

Теперь расскажу тебе о познаниях, какие я приобрел здесь. Господин Годэ уверяет, что кузина согласилась с его мнением насчет того, что мне совершенно необходимо знать свет и все столичные развлечения. Посему он пользуется досугом, какой остается у меня после занятий искусством, чтобы все мне показать и ко всему приобщить. Несколько дней спустя после выезда, о котором я тебе дал отчет в предыдущем письме, мы отправились к Итальянцам: это театр, на котором разыгрывают полуфранцузские, полуитальянские пьесы; рядовые персонажи или слуги, коих именуют здесь Арлекином или Скапеном, разговаривают на ломаном французском языке; остальные (а именно Скарамуш, Пьерро[69], Панталоне, Доктор, любовник, соперник, любовница, субретка, а иногда и мать любовницы) все говорят по-итальянски. Если бы в этом театре представляли только подобного рода пьесы, то актерам приходилось бы туго; но после такой пьесы дают одну или две, которые разыгрываются на французском