Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн

до чего опасны такого рода женщины! И они были бы еще опаснее, если бы... Но не следует забегать вперед[77]. Тут были не дурочки, как первые, с которыми я имел дело. Маленькая красотка расточала ласки, которых я до тех пор не ведал, меня опаляло какое-то жгучее пламя, сладострастное неистовство девушки пьянило меня... Я был покорен. Но едва только молния наслаждений погасла — маска с лица моей возлюбленной упала; она с полнейшим хладнокровием подала мне воды, вымылась сама — да так, что мне до сих пор противно, настолько все это отдавало ремеслом; она стала разглядывать себя в зеркало, распевая во все горло песенку, слова которой перевирала без зазрения совести; затем она села возле меня и угрюмо сказала: — Лебрен со своим мулатом никак не справится. Не то что я; раз, раз — и готово, и ступай своей дорогой. — Слова ее меня возмутили; я то воображал, будто она — чувствительная девушка, а она просто-напросто торопилась. Какая гадость! Это приключение отрезвило меня больше, чем первое, хотя и то было отвратительно. Но, по правде говоря, я о нем не сожалею: если бы притворное неистовство и нежность Дюплесси, если бы ее порывы были искренни, мне захотелось бы вновь встретиться с этой тварью и я бы, пожалуй, погиб, ибо бог знает, куда завела бы меня склонность к доступным наслаждениям!

Как видишь, любезный кузен, я не скрываю от тебя своих проказ, — для молодых людей они полезны, ибо весьма поучительны; во всяком случае, из этого приключения я, при помощи твоих советов, собираюсь извлечь для себя пользу.

ПИСЬМО CX

1753 г.

ОТ ГОДЭ К ЭДМОНУ

Он дает Эдмону разумные советы из скверных побуждений

Такое ли это великое горе, что твоя сестра не может стать женой ни одного из двух поклонников? Не думаю. Она молода, хороша собою, богата, умна, талантлива, — чего же еще надобно для счастья? Лора подробно расскажет тебе о свадьбе советника, — не стану говорить о ней, чтобы не повторяться. Потолкуем о тебе.

Разврата, любезный мой Эдмон, всегда надлежит избегать; он ни к чему не ведет, — разве что иной раз обогащает фаворитов развратного вельможи. Ужели такому красавцу как ты, надобно прибегать к подлым услугам публичных женщин, чтобы вкушать наслаждения, соответствующие твоему возрасту? Как! Ужели ты хочешь смолоду опуститься до уровня развратных старцев, которые уже не могут рассчитывать на благосклонность порядочных женщин и посему вынуждены ставить на карту свое здоровье, обращаясь к непорядочным? Кто водится с проститутками или даже с актерками? Только люди всеми осуждаемые или достойные осуждения; глупцы, разоряющиеся на этом постыдном поприще в погоне за упоительными наслаждениями, за которые они так дорого платят. У настоящих проституток ты увидишь, помимо развратных стариков, лишь низкопробных хлыщей, у которых не достает средств, чтобы в обществе хорошо одетых женщин разыгрывать из себя волокиту, увидишь военных, утративших понятие о нравственности и даже о чести, жалких рабочих с неуемными страстями, готовых пожертвовать недельным заработком за незавидное удовольствие наспех поласкать призрак женщины. И ты, ты, Эдмон, счел возможным уже несколько раз опуститься до уровня этого подлого сброда! Ты позволил прикоснуться к твоему телу грязнухе, позорящей существа одного с нею пола, женщине, прелести коей до такой степени осквернены всем, что есть худшего в нас, мужчинах, что они превратились в нечто совершенно непотребное... Фу, гадость! Не говори мне больше об этих прискорбных приключениях, иначе мне придется напомнить тебе, что ты любим госпожою Парангон; любим женщиной честной, трогательной и столь прекрасной, что все, что может дать разврат, бесконечно ниже того, что сулит тебе добродетель. Чувствую, что дружба с Негре опасна, но пусть он послужит тебе для сравнения: куда и идти такому человеку? Он заслуживает прощения, если допустить, что такое поведение вообще может быть оправдано. У чудовищ, подобных ему, другого выхода нет и ради них, быть может, правительство и терпит проституцию. Терпеть ее необходимо, хоть и весьма нежелательно, ибо она способствует распространению жестокой болезни, из-за которой человек оказывается в худшем положении, чем животные.

Я очень рад, что мне представился случай для такого резкого выпада против разврата, идущего вразрез с природой; я хочу, чтобы ты уразумел, что человек, преодолевший предрассудки, отнюдь не становится из-за этого сторонником разврата и всякого рода заблуждений: он уважает природу и ее священные законы. Сначала, на первых порах свободы, он подобен отвесу, который, будучи отведен в сторону, затем значительно отклоняется от перпендикуляра в другую сторону; просвещенный человек подобно отвесу постепенно возвращается к золотой середине, характеризующей честного человека и доброго гражданина. Я именно в таком положении; того же желаю и тебе.

Твой друг, и т. д.

ПИСЬМО CXI

ОТ ЭДМОНА К ПЬЕРРО

Он сообщает мне о женитьбе советника. Мораль великих распутников. Он рассказывает о мерзком плане насчет Юрсюли, которого я в свое время не понял

Полагаю, у вас уже все знают, что советник женился и что избранница его — мадемуазель Лин ***, прелестная барышня из довольно хорошей семьи, хоть и мещанской (как и наша), причем девушка, конечно, далеко не столь богата, как наша сестра. Я только что узнал все это из письма, которое д’Аррас пишет одной своей приятельнице[78]. Час назад об этом сообщили Юрсюли и, должен признаться, я в восторге от того, как она приняла эту неприятную весть. Скажу тебе больше: маркиз по-прежнему влюблен в сестру. Он узнал, что сын его не умер и что его обманули, чтобы заставить жениться на девушке из такой же знатной семьи, как и его собственная. Он втайне негодует на своих родителей, а на днях даже заявил им, что если у него от жены не будет наследника, то он с нею разведется. Как видно, узы, которыми он связан, не только не заглушили его чувства, а наоборот, распалили его.

Я часто вижусь с ним; вчера он сделал мне странное предложение, а именно: он хочет дружить с Юрсюлей, которая, в сущности (как он сказал), — его истинная супруга; он готов обставить ей дом, подарить хороший экипаж, дать ренту в сорок тысяч, включая сюда то, чем она уже располагает. Добиваясь моей поддержки, он привел несколько доводов и прежде всего, как самый убедительный, что в ее положении у девушки всегда бывает «некто»; это настолько принято, что он не переменил тему, даже