Любовь и Западный мир - Дени де Ружмон

* * *

Пуату и Гильом де Пуатье находятся в не меньшей степени, чем в очаговом месте истории любви на Западе и всей ее проблематики.

За миссионерскими успехами Робера д’Арбрисселя стоит религиозная эволюция XI-го столетия в Аквитании, тайное распространение, а затем «успехи» манихейских, антиримских сект, которыми прадед Гильома IX–VII-й герцог, кандидат на Имперскую корону – «очень живо интересуется», как глазит хроника от 1050 года, что и расцветет сто лет спустя на Юге Франции, став называться катарством.

А за поэтическими дарованиями Гильома стоит вековая литературная традиция аквитанских дворов[239] от епископа Фортуната в VI-м столетии и его галантных писем к королеве Радегонде, аббатиссе монастыря Святого Креста в Пуатье, до собственной тетки герцога – Агнессы, жены императора Генриха III-го. Она поддерживает переписку с Петром Дамианом, свидетельствующую нам, что «эти души уже очень близки как к языку Святого Бернарда, так и к куртуазной любви в ее наиболее идеализированной фазе»[240].

От уроженца Пуату Гильома и его близких друзей Вентадуров и Юсселей из Лимузена новая поэзия распространится на тулузский юг и провансальский юго-восток, с которыми и смешивают в наши дни трубадуров – но Данте, знающий о них, называет их «лимузенцами».

Не менее плодотворно и северное потомство де Пуатье.

Алиенор, внучка Гильома, выйдет замуж за Людовика VII-го Французского, затем Генриха II-го Плантагенета. Будучи отчаянной поклонницей Бернара де Вентадура, она даст англо-норманнскому и французскому, а затем шампанскому миру своего сына Ричарда Львиное Сердце, прекрасного трубадура, своих дочерей Марию Шампанскую и Аэлис де Блуа, которые будут содержать дворы любви и передадут секреты куртуазности авторам «бретонских романов», самым выдающимся из которых окажется их друг и сподвижник Кретьен де Труа.

Гильом – наиболее могущественный из принцев на землях, которые мы сегодня называем Францией. Все его дяди – герцоги или короли; его кузины и его тетки – королевы или императрицы: Священной Римской Империи, Англии и Бургундии. Одна из его сестер выходит замуж за Петра Арагонского, вторая – за короля Альфонса Кастильского. Он сам женится сначала на Эрменгарде Анжуйской, которая, добившись развода, становится герцогиней Бретонской; вторым браком берет в жены юную вдову короля Санчо Арагонского Филиппу Тулузскую. Хронисты того времени описывают его как «расточителя и авантюриста», «бешеного поклонника женщин», «врага всякой стыдливости и святости» до такой степени, «что можно было подумать, что он полагал, будто миром правит случайность, а не Провидение»[241]; но вместе с тем обладающим «отважным, благочестивым и чрезвычайно веселым характером». Он дважды отлучался от Церкви; во второй раз из-за нескрываемой связи с виконтессой Шателлеро, столь бестактно прозванной Опасной, которую он поселил в башне своего замка. Поскольку и прежде всего он – поэт. Его первые «стихи» (или cansos) «воспевают его галантные приключения в грубоватой и даже непристойной манере» для аудитории «веселых товарищей по разврату» (p. 152). Главное событие его жизни: веной 1101 года он отправляется в Крестовый поход, терпит сокрушительное поражение в битве при Гераклее и после нескольких месяцев плена при дворе Танкреда и у Саррацин возвращается в Пуатье осенью 1102 года. Тем временем Робер д’Арбриссель основал аббатство Фонтевро. Начинается поединок.

Кем был Робер д’Арбриссель? Рожденный около 1050 года в Арбрессеке, этот Бретонец и сын свящненика поначалу становится клириком и проводит обличительные проповеди против брака священнослужителей, а затем удаляется в отшельничество в Краонский лес. Его жажда аскетизма и его красноречие привлекали учеников, присоединившихся к нему в его подвижничестве. Скажем так, что вокруг него образуются общины. Им предоставляют землю под возделывание. Но вот Робер уже назначен «апостольским проповедником» папой Урбаном II-м. Отшельник продолжает идти своим путем, и его проповеди, «запечатленные глубоким пессимизмом» разоблачают порочность этого мира, исполненного лоожью и невежеством в народе, убийствами и прелюбодеяниями среди князей, симонией и лицемерием у священнослужителей. Это уже по сути антиримская проповедь катаров, Вальденсов и позднее fraticelli… Этим порокам он противопоставляет благочестие, бедность, аскезу и самоотверженность. Его сопровождают толпы, состоящие из тысяч молодых последователей, кого хроники описывают как американских хиппи «ходящих босяком, покрытых причудливой рваной одеждой и отличающихся обилием своих бород» (barbarum prolixitate notabiles). Женщины бросают своих мужей, верные – своего кюре, чтобы последовать за отшельником. Его друзья предостерегают монаха от слишком вольного общения между полами, в чем обвиняется его скитающееся сообщество. Если доверять слухам того времени, то Робер, «следуя примеру восточных аскетов, особенно сирийских, сам по себе вызывал подобный промискуитет, позволяя женщинам, следующим за ним, обыкновенно жить с ним и даже делить его постель – все это для искупления его старых простительных грехов и доказательства его сопротивления чувственному искушению». В Руане он заходит в бордель, «чтобы согреть ноги», и обращает всех проституток; они преклоняются перед ним, и он немедленно их ведет в пустынную местность, чтобы там вести святую жизнь отшельников. В 1101 году он решает создать для своих адептов колонию из «хижин» вокруг церкви, посвященной, разумеется, Божией Матери. Все они превратятся в аббатство Фонтевро, образуемое блоьшим женским монастырем, соседствующим с тремя другими общежительными мужскими домами. Орден очень скоро распространится в Бретани, Лимузене, Перигоре и Тулузской области, насчитывая в своей среде до трех тысяч монахов и монахинь.

Из письма Роебера: «Вы знаете, что все созданное мной в сем мире, сделано для монахинь, – именно им я предоставил всю силу своих талантов и намного более того – мы подчинили себя им, я и мои ученики, во благо наших душ».

Неслыханное новшество, превосходящее тем, что наделяет настоятельницу высшей властью не только над монахинями (как в то же самое время Элоиза ее отдавала Параклету), но и над мужчинами общины.

Очень скоро магнетизм, исходящий от его основателя, привлекает в Фонтевро «самых знаменитых красавиц того времени», среди которых королева Франции Бертрада, и нельзя себе вообразить более громкого обращения. Ибо эта Бертрада вызвала чудовищный скандал того времени, вынудив своего любовника Филиппа I-го расторгнуть брак, чтобы жениться на ней, навлекши тем самым на новую пару такое отлучение от Церкви, что «все колокола переставали звонить, когда король и «королева» въезжали в город или замок». Но вот наиболее прекрасное: в 1112 году Эрменгарда Бретонская, первая жена Гильома IX-го, затем в 1115 году Филиппа Тулузская, его вторая жена, сопровождаемая их дочерью Одеуд (Audéoude), переходят в монашеский лагерь, отрекаются от Гильома и принимают монашеский покров в Фонтевро.

Гильом IX-й кажется не воспринимал всерьез труд реформатора, стремившегося уберечь от ада развратных дочерей… Если верно, что Робер д’Арбриссель проповедовал между монахов