Творцы истории. Кто, как и почему сформировал наше представление о прошлом - Ричард Коэн

что он дает до сих пор непревзойденную картину динамики капитализма и трансформацию обществ во всемирном масштабе. Он закрепил в лексиконе понятия (в числе прочих) товара и капитала. Кроме того, он указал на некоторые слабые места капитализма, в том числе на опасные недостатки государств и политических систем… И если “Капитал” стал одним из великих памятников мысли XIX века, то [это оттого, что в нем соединился] критический анализ экономики того времени с исследованием ее исторических корней[685].

Иными словами, “Капитал” делает Маркса “одним из главных, пусть и невольным, открывателем новой важной области исторического исследования – систематического изучения общественно-экономической истории”. Он поднес спичку к фитилю.

Если исторический материализм – самый распространенный синоним марксизма, то удивительно, как мало до 1930 года написано марксистских исторических работ. Первым после Маркса видным историком-коммунистом стал Лев Троцкий (1879–1940). Он написал более шестидесяти книг и брошюр (составленная в 1989 году полная библиография занимает 1100 страниц), в том числе работы о коммунистических революциях во Франции, Германии и Китае, о Гражданской войне в Испании, а также яркую автобиографию (“Моя жизнь”). Крупнейший его труд – “История Русской революции”, в 1932 году вышедший на английском языке в трех томах. Сочинения Троцкого для марксистской традиции необычны и даже не имеют аналогов. Хотя изложение им истории революции неотделимо от политики, он бережно обращался с фактами, пусть и рассматривал их очень пристрастно, с партийных позиций.

“Троцкий” – это псевдоним: так звали одного из его тюремщиков. Лев Давидович Бронштейн родился у Черного моря в семье зажиточных землеарендаторов-евреев. К зрелости он порвал с еврейской традицией, и люди удивились, когда много позднее он поддержал идею образования еврейского государства. В десятилетнем возрасте мальчика отправили в Одессу, к родственникам, и у него появился интерес к опере, чтению, а также возможность общения с либеральной интеллигенцией, вхожей в дом его опекуна. Кроме того, у Бронштейна появилось чувство социальной справедливости. Однажды он принял участие в школьном демарше (учитель изводил его соученика просто потому, что тот был немцем) и за непослушание был исключен на год. В автобиографии Бронштейн напишет:

Таково было первое, в своем роде политическое испытание. Группировки, которые сложились вокруг этого эпизода: ябедники и завистники на одном полюсе; открытые, отважные мальчики – на другом, и нейтральная, зыбкая, неустойчивая масса посредине – эти три группировки далеко не полностью рассосались и в течение последующих лет[686].

В 1896 году семнадцатилетнего Льва отправили в Николаев для завершения образования, и там он познакомился с социалистическими идеями. В декабре 1896 года, на встрече молодых любителей политики, он поспорил со студенткой, открыто защищавшей марксизм, и предложил тост: “Проклянем всех марксистов, всех тех, кто хочет внести сухость и тяжесть во все жизненные отношения!” Александрa Соколовская, мишень его нападок, ушла в слезах, но ее доводы оказались убедительными: вскоре Бронштейн обратился в марксизм, а Соколовская стала его женой – первой[687].

Следующей весной маленькая группа Троцкого образовала тайный Южно-русский рабочий союз. Организация устраивала дискуссии и печатала листовки (их писал и размножал Бронштейн). Полиция арестовала большинство членов организации, и Бронштейн несколько месяцев провел в кишащей вшами одиночной камере, после переведен в [Херсон], затем, на восемнадцать месяцев, в Одессу и, наконец, сослан на четыре года в Сибирь. Там он проводил время за изучением марксистской классики (и впервые услышал о Ленине и прочитал его “Развитие капитализма в России”) и в спорах со ссыльными. Кроме того, он написал ряд статей о литературе (о Гоголе, Ибсене, Золя). Некоторые, тайно переправленные в либеральную иркутскую газету, увидели свет.

Большинство русских марксистов жили в изгнании, в Западной Европе, и осенью 1902 года, чувствуя себя в изоляции, Бронштейн сбежал в санях с сеном, пересек Россию и добрался до Англии. В Лондоне он поспешил встретиться с Лениным. Последнего (ему было чуть за тридцать) революционеры уже считали своим вождем. Ленин и Бронштейн стали коллегами, долго гуляли и обсуждали, как построить дивный новый мир. Примерно в это время Бронштейн взял партийную кличку Троцкий. Он стал сотрудничать в подпольной газете Ленина “Искра”, редакция которой размещалась в маленькой конторе в Ислингтоне. Троцкому (взявшему второй псевдоним – Перо) регулярно приходилось наблюдать, как Ленин исправляет его вычурные обороты. Стиль Троцкого улучшился.

Вскоре эмигрантская группа направила Троцкого в Париж ради приобретения опыта, и там он встретил русскую девушку Наталью Седову. В 1902 году она стала его второй женой. Седова родила двух сыновей, и оба они (как и дочери Троцкого) сошли в могилу прежде родителей. Редакция “Искры” распалась на фракции, и в 1904–1917 годах Троцкий потратил много сил на то, чтобы примирить их. Это привело к столкновению с Лениным. Теперь тот называл Троцкого “Иудушкой”, “свиньей” и “негодяем”. Трудно поверить, что эти два страстных молодых человека (в основном пытавшихся решить, что правильно) преследовали одну и ту же цель.

Ко времени события, громко названного II съездом РСДРП (Бельгия, 1903 год), группа “большевиков” заявила о себе как самостоятельная политическая сила. Троцкий, называвший себя “внефракционным социал-демократом”, к большевикам не принадлежал. Год спустя он прозорливо заметил:

Партийная организация подменяет собой партию, Центральный Комитет заменяет партийную организацию, и, наконец, “диктатор” подменяет собою Центральный Комитет[688].

Это точное описание вырождения, которое наблюдалось в 1920‐х годах после захвата власти большевиками. Они считали свою партию орудием истории: другие социалистические организации были или мелкобуржуазными, или контрреволюционными. Нетерпимость привела к ужасным последствиям.

Троцкого уважали за бесстрашие, тактическую гибкость, ораторский дар и талант пропагандиста, но не только за это: его считали властным и острым на язык человеком. Революционеры извлекали из его способностей пользу, но не доверяли ему и не любили его. Все марксисты соглашались, что сначала следовало свергнуть царя и учредить новый строй. Девятого (22) января 1905 года случилась катастрофа, получившая название Кровавое воскресенье: участников мирного шествия к Зимнему дворцу встретили правительственные войска, открывшие огонь, и около тысячи человек погибло. В стране было неспокойно, в крупнейших городах начались забастовки. В феврале Троцкий вернулся в Россию, в Петербург, и стал вести полуподпольную жизнь – но открытую достаточно, чтобы стать трибуном левых. Он возглавил редакцию “Русской газеты”, довел ее тираж до 100 тысяч экземпляров и выступил соучредителем газеты “Начало”, которую в лихорадочной атмосфере того периода также привел к успеху. Однажды он произнес речь перед 200 тысячами слушателей – около половины всех рабочих столицы. Двадцатишестилетний Троцкий занял место среди вождей.

Царское правительство, однако, вернуло