Избранные труды. Том I - Олимпиад Соломонович Иоффе

Гражданский кодекс предоставляет возможность расширить или сузить круг оснований гражданско-правовой ответственности путем включения соответствующего условия в договор. Так, согласно ст. 118 ГК, должник отвечает за вызванную по его вине невозможность исполнения, «поскольку иное не установлено законом или договором». Диспозитивный характер ст. 118 ГК позволяет по договору расширить круг оснований ответственности, включая ответственность за случай, или сузить круг этих оснований, исключая ответственность, например, за такой вид вины, как неосторожность.

Практически редко заключаются договоры, участники которых воспользовались бы диспозитивными правилами ст. 118 ГК. В процессе изучения практики ленинградских судов мы не встретили ни одного подобного договора. Но если бы такие договоры и встретились, они могли бы иметь применение только в отношениях между гражданами, но не между социалистическими организациями.

Совершенно недопустимо освобождение должника от ответственности за неисполнение договора, вызванное его неосторожностью, когда речь идет об отношениях между социалистическими организациями, так как это означало бы, что, получив плановое предписание, хозорган мог бы освободить себя от обязанности принять все необходимые меры для его выполнения путем заключения соответствующего соглашения со своим контрагентом. Поэтому действующее законодательство (ст. 20 постановления СНК СССР от 19 декабря 1933 г.) категорически запрещает включение в договоры между социалистическими организациями условий об ограничении ответственности должника за допущенную им неисправность.

В такой же мере недопустимо и расширение оснований ответственности социалистических организаций, в частности, возложение на них по договору ответственности за случай. Л. А. Лунц обосновывает это безусловно правильное положение следующим образом: «Договорные… “гарантийные условия”, направленные на ответственность за пределами вины, по существу означают принятие на себя должником обязательств “страхового” характера. В отношениях между социалистическими организациями это означало бы нарушение государственной монополии страхования, осуществляемой Госстрахом, и противоречило бы принципу специальной правоспособности юридических лиц».[536] Едва ли, однако, это обоснование можно признать правильным.

Если бы принятие на себя ответственности по договору за случай было бы видом страхования, посягающим на монополию Госстраха, его нельзя было бы допустить и в отношениях между гражданами. В действительности же возложение ответственности за случай по договору в такой же мере не может быть признано видом страхования, как им не является возложение ответственности за случай по прямому указанию закона. Сущность дела заключается в том, что если бы социалистическая организация приняла на себя по договору ответственность за случай, последняя, не имея никакого значения для стимулирования работы коллектива юридического лица, приводила бы к перераспределению средств между социалистическими организациями во внеплановом порядке, помимо предписаний планово-регулирующих органов или оснований, прямо указанных в законе.

Таким образом, в отношениях между социалистическими организациями исключена возможность договорного расширения или сужения оснований ответственности в порядке правил ст. 118 ГК, а потому и вопрос о применении материальных санкций в отношениях между ними может быть поставлен только при наличии оснований, прямо указанных в законе.

Отмеченные нами особенности, которыми характеризуется гражданско-правовая ответственность в отношениях между социалистическими организациями, не дают, естественно, никаких оснований утверждать, что у нас существует два института ответственности – один для граждан, а другой для социалистических организаций. Основные принципы и цели норм об ответственности по советскому гражданскому праву являются общими как для отношений между гражданами, так и для отношений между социалистическими организациями. То же самое следует сказать и о противоправности, причинности и вине как условиях возникновения гражданско-правовой ответственности. Однако конкретные формы осуществления общих принципов гражданско-правовой ответственности, а также конкретные формы выражения условий ответственности не могут не видоизменяться в зависимости от того, в каких отношениях они проявляются – в отношениях между гражданами или между социалистическими организациями. Это выражено в действующем законодательстве и в судебно-арбитражной практике, а потому и должно получить свое обоснование в теории. Но, выявляя эти конкретные особенности, теория должна опираться на общие принципы, задачи и цели гражданско-правовой ответственности, а также на общие условия ее возникновения.

4

В связи с решениями сентябрьского (1953), февральско-мартовского и июньского (1954) Пленумов ЦК КПСС, а также постановлениями партии и правительства о мерах дальнейшего развития сельского хозяйства в СССР перед советскими юристами с настоятельной необходимостью выдвигается задача всестороннего исследования и широкого показа роли, которую призваны сыграть советское социалистическое право в целом и каждая его отрасль в отдельности в осуществлении этих огромной исторической значимости мероприятий. Такая же задача стоит и перед исследованием института гражданско-правовой ответственности, имеющего немалое значение среди разнообразных других способов и средств, применяемых и используемых в целях охраны и укрепления социалистической колхозной собственности, в целях дальнейшего расширения и развития социалистического колхозного производства.

Если по линии условий ее возникновения имущественная ответственность самих колхозов или лиц, причинивших убытки колхозам, подчиняется общим правилам советского гражданского права, то объем ответственности в области отношений с колхозами, а иногда и между колхозами, определяется в ряде случаев в соответствии со специальными правовыми нормами. Основная особенность этих норм заключается в установлении повышенной охраны тех видов колхозных имуществ, которые имеют решающее значение для осуществления и развития колхозного производства, а следовательно, и для дальнейшего развития в целом сельского хозяйства нашей страны. К числу норм такого рода относятся:

а) правило об установлении повышенной (в размере полуторной стоимости животных) ответственности для лиц, виновных в хищении крупного рогатого скота, свиней, овец, коз и лошадей, принадлежащих колхозам и совхозам;

б) указания Пленума Верховного Суда СССР о том, что лица и организации, самовольно обработавшие земли колхозов, помимо обязанности по передаче колхозу урожая в натуре или возмещения его стоимости по рыночным ценам, несут также и определенную штрафную ответственность, заключающуюся в том, что они не могут требовать от колхоза компенсации за труд и семена, заложенные в земельные участки (п. 3 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 5 мая 1950 г. о судебной практике по гражданским колхозным делам);[537]

в) распространение на лесонарушения, совершенные в колхозных лесах, установленных законом общего порядка и условий ответственности за лесонарушения. При этом в пользу колхоза присуждается возмещение ущерба, а штраф, предусмотренный для случаев лесонарушений, взыскивается в доход государства (п. 12 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 20 января 1950 г. о судебной практике по гражданским делам о лесонарушениях).[538]

Наряду с этим ответственность за причинение некоторых видов ущерба колхозному имуществу отличается и по своей форме. Если, как уже отмечалось, судебная практика обычно идет по пути денежной компенсации убытков, то в целях сохранения вещественной целостности тех имуществ, которые относятся к разряду главнейших элементов колхозного производства, в качестве основной формы ответственности применяется возмещение ущерба в натуре, с тем, что лишь в случаях, когда это неосуществимо, ущерб может быть компенсирован в деньгах. Мы имеем при этом в виду следующие конкретные случаи:

а) ответственность лиц и организаций, получивших от колхозов продукты, скот и другое имущество без оплаты или по явно заниженным ценам с нарушением Устава сельскохозяйственной артели (п. 2 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 5 мая 1950 г.);

б) ответственность лиц, самовольно обработавших земли, принадлежащие колхозу, или самовольно снявших урожай или покос с колхозных земель (п. 3 того же постановления);

в) ответственность владельцев окота по искам колхозов о возмещении ущерба, причиненного потравой (п. 5 того же постановления).

В несколько особом положении в этом отношении находятся дела об ответственности лиц, виновных в падеже принадлежащих колхозам лошадей и крупного рогатого скота. Здесь также подлежит применению принцип натурального возмещения, поскольку правлениям колхозов рекомендовано предоставлять причинителям возможность возмещать ущерб путем сдачи колхозу взамен погибшего равноценного скота. Однако если в ранее перечисленных случаях суд сам должен стремиться к обеспечению возмещения в натуре, то здесь денежная компенсация продолжает все же оставаться основной формой ответственности, заменимой натуральным возмещением лишь по желанию причинителя.

Приведенные нормы и правила должны быть дополнены характеристикой некоторых особых имущественных споров, участниками которых являются колхозы и которые занимают весьма значительное место в судебной практике по гражданским колхозным делам.

В ряде случаев колхозы предъявляют к организациям, осуществляющим на колхозной земле те или иные работы (например, сплавные или лесорубочные), иски о возмещении причиненных такими работами убытков колхозу. Дело в том, что осуществление этих работ связано обычно с возведением складских и иных помещений, размещением заготовленного леса и т. п., что в свою очередь лишает возможности колхоз использовать соответствующую часть отведенного ему земельного массива. В зависимости от характера занятой различными организациями земли колхозы предъявляют требования о возмещении стоимости сенокоса или не снятого урожая, а если земля вовсе пустовала, ставится вопрос