Крестный путь патриарха. Жизнь и церковное служение патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского) - Михаил Иванович Одинцов

административными мероприятиями. Когда мы знакомились с последними данными относительно ликвидации церковных помещений, то мы пришли к единодушному мнению, что тут были допущены административные перегибы, которые объясняются тем, что не вели систематической антирелигиозной пропаганды, а шли по линии наименьшего сопротивления. Закрыть церковь легче всего, это наиболее короткий путь. Люди говорили, что незачем тут заниматься систематической антирелигиозной пропагандой, что можно закрыть оставшиеся церкви и этим дело будет исчерпано»[285].

Процесс «изживания» религии касался всех церквей, деноминаций, направлений и культов. Под огнем оказались не только здания, но и люди: духовенство, церковнослужители, церковный актив. Председатель ВЦИК М. И. Калинин в письме председателю Центральной контрольной комиссии ВКП(б) Г. К. Орджоникидзе писал:

«В связи с проводимой партией и советской властью политикой коллективизации сельского хозяйства и раскулачивания, из разного ряда мест… поступают многочисленные заявления от служителей религиозного культа, в которых они жалуются на свое бесправное положение и полный произвол в отношении их со стороны органов местной власти. Действительно, положение их и семей их тяжелое. Никаких признаков элементарной революционной законности по отношению к ним, как лишенцам, не существует. На местах царит полный произвол и непонимание политики партии в этом политически важном вопросе. Все мероприятия органов местной власти направлены к тому, чтобы заодно с кулаками “раскулачивать” и служителей культа. Это незаконное “раскулачивание” производится под видом налогового обложения. Служителей культа стараются обложить по всем линиям и в таких размерах, чтобы они не смогли выполнить предъявленные им требования. И тогда у них конфискуется все имущество, даже самое необходимое для семьи, а семья выселяется. Такого рода мероприятия проводятся иногда в судебном, а чаще в административном порядке, причем это выселение не ограничивается только выселением из дома. Бывают случаи ссылки служителей культа в отдаленные места Союза ССР на ряд лет. Там, где проходят лесозаготовки, служители культа и члены их семей мобилизуются на эти работы, не считаясь ни с полом, ни с возрастом, ни со здоровьем. Местами эти преследования служителей религиозного культа переходят в буквальное издевательство. Например, случаи мобилизации служителей культа… для очистки свинарников, конюшен, уборных и пр.»[286].

Фактически в одиночку Комиссия пыталась отстаивать права верующих перед высшими органами власти. Ее члены понимали, что следует прежде всего сдерживать административное закрытие культовых зданий. В соответствии с советским законодательством о культах Комиссия готовила свои заключения на составленные союзными правительствами представления о закрытии церквей. Поэтому, рассматривая их, Комиссия под различными предлогами – закрывается последняя церковь в районе, не ясна перспектива освобождаемого здания, не проводилась должная разъяснительная работа среди верующих, налицо незаконные действия властей, нарушается формальный порядок рассмотрения вопроса о закрытии и т. д. – не соглашалась с предложениями местных властей о закрытии молитвенных зданий, затягивала принятие своего решения, присланные материалы возвращались на места, запрашивались все новые и новые документы, направлялись сотрудники для проверок обращений верующих, а некоторые из материалов направлялись на проверку в правоохранительные органы, партийные и советские инстанции. В 1934— 1937 гг. Комиссия отказала местным органам власти в закрытии 259 молитвенных зданий.

Но сдержать волну беззакония Комиссия, конечно, не могла. Сами ее попытки призвать к закону в партийно-советской среде воспринимались как «нарушение партийной линии». Стали обычным явлением «доносы» на членов Комиссии в высшие партийные органы по обвинению в намеренном сдерживании «наступления на антирелигиозном фронте». К примеру, на родине митрополита Сергия (Страгородского) Арзамасский горисполком, который закрыл все церкви и длительное время не реагировал на обращения Комиссии, прислал в конце концов такой иезуитский ответ: «Всякое отступление в вопросе ликвидации церквей вызовет новое оживление монашеского и поповского элемента, что, безусловно, внесет большой тормоз и прямой срыв работы в районе»[287].

25 ноября 1936 г. открылся VIII Всесоюзный съезд Советов, на котором должны были рассматриваться поправки к проекту Конституции и приниматься Конституция СССР. С докладом о проекте Конституции СССР выступил И. В. Сталин, который, касаясь поправок в отношении ее статьи 124, сказал:

«…Далее идет поправка к статье 124-й Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть как не соответствующую духу нашей Конституции.

Наконец, еще одна поправка, имеющая более или менее существенный характер. Я говорю о поправке к 135-й статье проекта Конституции. Она предлагает лишить избирательных прав служителей культа, бывших белогвардейцев, всех бывших людей и лиц, не занимающихся общеполезным трудом, или же, во всяком случае, – ограничить избирательные права лиц этой категории, дав им только пассивное избирательное право, то есть право избирать, но не быть избранным. Я думаю, что эта поправка должна быть отвергнута. Было время, когда эти элементы вели открытую борьбу против народа и открыто противодействовали советским законам…

За истекший период мы добились того, что эксплуататорские классы уничтожены, а Советская власть превратилась в непобедимую силу. Не пришло ли время пересмотреть этот закон? Я думаю, что пришло время»[288].

Понятно, что мнение вождя не оспаривалось, и обе поправки были отклонены. Статья 124 Конституции была принята в редакции первоначального проекта конституции: «В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами».

5 декабря 1936 г. Конституция СССР, за которой впоследствии закрепилось наименование «сталинская», была принята в окончательном виде. С ее принятием правозащитная деятельность Комиссии П. А. Красикова активизируется. Вновь и вновь она обращается к наиболее злободневному вопросу – незаконному закрытию органами власти культовых зданий. Во все ЦИК союзных республик направляется предложение о возвращении верующему населению незаконно отторгнутых зданий, а таковых повсеместно насчитывалось немало: в Киргизии – 76 (при 243 действующих молитвенных домах), в Узбекистане – 882 (663), в Грузии – 83 (281), в Азербайджане – 137 (69), в Армении – 45 (40), в Белоруссии – 238 (239).

Но лишь в единичных случаях республиканские власти положительно реагировали на предложение Комиссии. Характеризуя положение на местах, Красиков писал в ЦК ВКП(б): «…в ходу административные приемы, застращивания, репрессии. Отдельные работники всех верующих считают контрреволюционерами, а, следовательно, и не желают считаться с их просьбами, хотя и вполне законными. Некоторые ответственные районные работники считают, что сектантские религиозные объединения по советским законам должны преследоваться в уголовном порядке»[289].

Докладная записка Г. М. Маленкова И. В. Сталину об отношении к религиозным организациям с предложением отменить постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях»

20 мая 1937

Подлинник. Машинописный текст, подпись – автограф Г. М. Маленкова, резолюция – автограф И. В. Сталина

[РГАНИ. Ф. 3. Оп. 60. Д. 5. Л. 34–35]

Докладная записка председателя