Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко

юг, взятие Карлайла, движение к Дерби, где состоялся военный совет, должный принять решение между провалом и катастрофой и в итоге выбравший отступление, «полу-победа» в Фолкирке, отступление в Хайленд, безуспешная попытка ночной атаки армии Кумберленда, короткое сражение у Каллодена, пять месяце скитаний по горам Шотландии и потом паническое бегство во Францию.

Развязка драмы якобитского движения была короткой, но жестокой. Вопреки рекомендации опытного Мюррея, Чарльз отдал приказ о подготовке сражения на торфянистом и болотистом месте Каллоденского поля, что на востоке Инвернесса. Сражение длилось не более часа. Вначале якобиты были обстреляны из пушек, а затем девятитысячная армия Ганноверов, включая верных им сторонников с пресвитерианской шотландской равнины, поддерживаемая милицейскими отрядами герцога Аргайла, атаковала измученное мелкими стычками, голодное и плохо управляемое войско Претендента. Результатом стали более двух тысяч убитых якобитов, вместе с которыми битвой 16 апреля 1745 г. завершилась якобитская сага.

Но даже в случае победы якобитов при Каллодене, это вряд ли могло бы изменить судьбу восстания – то, что началось в Дерби, было продолжено отступлением после Фолкирка. Да и во главе движения 1745 г. стоял отнюдь не военный гений – лорд Джордж Мюррей был поставлен в стесненные условия амбициями юного Чарльза; один из них был хорошим тактиком, другой хорошим стратегом, но никто не обладал столь необходимыми в данной ситуации качествами.

Несмотря на то, что мелкие попытки военного противостояния все еще предпринимались, повернуть историю вспять уже было невозможно. Пожалуй, последней, сколь либо серьезной попыткой якобитского мятежа стал заговор Александра Мюррея в 1751–1753 гг., целью которого было убийство Георга II и организация новой попытки «молодого претендента» занять престол. Заговор был раскрыт, а к 1760 г. в прошлое ушли и все надежды на французскую помощь. К тому времени окончательно развеялись иллюзии сторонников Стюарта, что Франция или же какая-нибудь другая континентальная держава поддержит их претензии.

Одним из факторов поражения восставших стало то, что обещанная помощь от английских якобитов не подошла. Лорд Джордж Мюррей рассказывал, что принц был выбит из колеи тем фактом, что «шотландцы теперь пожинали плоды всего того, что они сделали. Они продвинулись в сердце Англии, готовые соединиться с другими частями, но ничего этого не произошло»[665]-

Шестинедельную кампанию после Каллодена возглавил Доналд Камерон Локхил. Но летом 1746 г. британские силы разбили его войска. Одним из самых важных последствий поражения шотландцев под Каллоденом стало то, что отныне унии 1707 г. больше ничего не угрожало. Петиции периода подготовки союза и его принятия, как и протест 1702-х гг. остались позади, а организованный протест под предводительством принца, наследника величественной династии провалился. Интеллектуалы, воспевавшие совместное англо-шотландское будущее, как и ковенантеры, ратовавшие за единство церквей, могли праздновать победу. Только теперь, в середине столетия, всем стало очевидно, что решение, принятое несколько десятилетий назад, было оправданным.

Часть якобитов, поддержавших движение в первой половине XVIII в., после его поражения, стали республиканцами. Еще и в 1747 г. при французском дворе упоминались «серьезные планы по установлению республики в Шотландии»[666]. Эта идея развивалась Маркусом Д‘Эгвилем, который в 1745 г. был посланником французского монарха при дворе Чарльза и настоятельно советовал принцу накануне Каллодена не вступать в бой в столь неблагоприятных для него условиях (имелось в виду состояние его армии и условия местности). Д‘Эгвиль всячески пытался убедить, впрочем, безуспешно, Чарльза, что политические цели его движения во Франции рассматриваются как столь же важные, что и династические[667].

Многие якобиты, подобные графу Маришалю, действительно после окончания якобитского движения стали республиканцами. И это свидетельствует, по мнению М. Питтока, что участники движения были гораздо более националистами, нежели сторонниками попранных династических прав Стюартов. Есть некая правда в словах одного из сторонников националистического движения в Шотландии в XX в. Д. Макнила, считавшего, что «якобитизм был реальной силой только в 1707 г…, в Шотландии он преследовал исключительно практические цели и не для Чарльза»[668].

Решение якобитской проблемы требовало не только показательного наказания, что было немаловажно, но и целого ряда всесторонних мер, которые бы в долгосрочной перспективе принесли бы в горское гэлло-говорящее сообщество принципы законности и рыночного общества, те принципы, которые столь успешно развивались в других частях Великобритании. Все это предполагало необходимость устранения элементов традиционного общества с его наследственной юрисдикцией и клановым сознанием, господством частноправовых отношений и сочетанием кланового и феодального землепользования. Это также диктовало потребность запрета тех культурных форм, которые преобладали в клановой среде и были увековечены в образе жизни, обычаях и повседневных практиках, где грабеж, стычки и шантаж стали общепринятыми нормами. Все это требовало как репрессивных, так и воспитательных мер, и предполагало вмешательство пресвитерианских миссионеров и внедрения в действие программ экономического развития.

Сама логика хайлендерского умиротворения полностью соотносится с тем, что обычно предпринимала победившая сторона на земле побежденных – жестокое подавление постепенно уступало место процессам реструктурирования и восстановления. По мнению А. Макиннеса, степень угрозы якобитизма можно проследить по тому, как эта угроза подавлялась – «систематический государственный терроризм» включал в себя три стадии. Первая – массовая резня, вторая – выборочный терроризм, третья – голод якобитских районов «из-за преднамеренного уничтожения урожая, домашнего скота и имущества, с явной целью провести либо сгон, либо смерть»[669]. Однако все это, скорее, имело целью не уничтожение населения, тем более, что большая часть организаторов восстания к моменту его подавления находилась за пределами Шотландии, а расчистку почвы для дальнейшей модернизации. Победоносные войска действительно часто использовали убийства и разорения в качестве меры возмездия, а поддержка командования воплотилась в прозвище каллоденского триумфатора – «мясник Кумберленд», который старался искоренить любые возможности повторения мятежа в будущем. В этой связи это было своего рода «символическое насилие» – и с точки зрения того, какие формы оно принимало, и с позиций того, как оно было использовано в дальнейшем в процессе трансформации шотландской идентичности. Навязывая свою систему значений, иерархию ценностей, приобретавших естественный, «само собой разумеющийся» характер, власть разрушала прежний политический контекст, в котором существовала независимая Шотландия, одновременно создавая новый контекст, в котором существовали новые отношения и новые иерархии власти.

Важность якобитского движения для модернизации заключается в том, что оно показало необходимость трансформации не только социально-экономической сферы. Не менее важны были преобразования в области управления. В то же время и шотландские элиты осознали необратимость изменений, происходивших в Шотландии в связи с подписанием унии. Отныне судьба Шотландии зависела, скорее, от социокультурного, нежели институционального компромисса, который будет достигнут между Англией и Шотландией. Хотя инкорпорация была неизбежна и необратима, форма этого процесса находилась в прямой зависимости от процессов трансформации идентичности

Протест первой