Записки сестры милосердия. Кавказский фронт. 1914–1918 - Х. Д. Семина

Я вернулась в гостиницу, сложила вещи, взяла перса-носильщика и перебралась в госпиталь. Меня поместили в комнате с тремя сестрами. Познакомилась со старшей сестрой и предложила работать в палате, пока получу известия из Джульфы.

– Сначала отдохните, а работа всегда найдется, – сказала сестра.

Тягуче-медленно тянется время. Вот уже скоро неделя, как я приехала в Хой, а ответа от коменданта Джульфы все еще нет. Госпиталь большой. Много персонала. Личные отношения друг с другом хорошие, и меня приняли ласково и просто. Но мне скучно, и я встречаюсь с ними только за едой. Получила от мужа телеграмму, что вышлет за мной лошадей, как только я сообщу, что разрешение на проезд в Ван получено. А его-то все еще нет! Показала телеграмму мужа старшему врачу.

– Сестра Семина, мы должны послать в Ван продовольствие и добавочный персонал – одного врача и сестру – в отделение нашего госпиталя. Так я думаю, вам незачем и телеграфировать вашему мужу и ждать, когда он пришлет за вами лошадей. Вы можете ехать с нашим обозом. Место найдется. А ехать всем вместе будет и безопаснее, и удобнее. Путь-то ведь немалый…

Прошло еще несколько дней и наконец я получила разрешение ехать в Ван. В разрешении сказано, что сестре Семиной разрешается ехать в санитарный транспорт доктора Семина. Мы завтра рано утром выезжаем из Хоя. Наши двуколки были уже нагружены с вечера. Нужно было только решить, по какой дороге ехать. Хорошая дорога шла через Дильман, но она была много длиннее прямого пути. Зато этот последний не всюду даже можно назвать дорогой. Это старая караванная тропа для вьючных животных. Она много короче первой дороги. И поэтому, хотя она и не безопасна от курдских шаек, но теперь по ней нередко направляли наши обозы в Ван. Вечером в столовой за ужином все обсуждали вопрос по поводу выбора этой дороги для нашего похода. Поднялся большой спор. Многие из персонала трунили над молодым врачом-армянином, который ехал с нами в Ван.

– Не бойтесь, коллега! С вами две сестры едут! Они спасут вас от курдов!

Другие говорили, что никакой опасности для нас на этом пути нет. Шайки курдов, которые раньше нападали на дороге на наши обозы, отогнаны вглубь страны. Третьи уверяли, что теперь на этой дороге стоят наши казачьи посты, которые и охраняют транспорты. Четвертые возмущались:

– Да что вы трусите – с вами ведь едут три солдата. Возьмите винтовки! И если курды нападут, вы сможете отстреливаться. А тем часом на стрельбу подойдут казаки с поста и выручат вас.

– Сестра Семина, если вы боитесь ехать, то вам лучше подождать лошадей вашего мужа и ехать через Дильман. Та дорога хотя и длиннее, но зато безопаснее…

– Конечно, я поеду с вашими двуколками. – По правде сказать, мне очень хотелось как можно скорее покинуть хотя и гостеприимный, но чужой мне госпиталь и добраться до мужа.

И вот рано утром на следующий день мы уселись на тюки сена, положенные в двуколки как сиденья, и тронулись в опасный путь. Весь персонал вышел нас провожать, и каждый давал наставления, как нужно отстреливаться, если нападут курды. Как только мы проехали Хойские сады, сразу же начались горы, вначале невысокие, но чем дальше мы ехали, тем они становились выше. Скоро мы вошли в ущелье, дно которого составляло широкое и почти сухое русло реки. Мы ехали по многовековой караванной дороге, которая извивалась вдоль подножия высоких гор, покрытых кустарником и редким лесом. Под колеса двуколок все время попадались большие камни, которые нельзя было никак объехать. Солдаты как будто не замечали этого и ехали рысью. Но нас так подкидывало, что под ложечкой делались колики, и мы просили остановиться, чтобы хоть немного перевести дух. Мы держались обеими руками за края двуколки, но усидеть на твердых тюках сена не было никакой возможности. У солдат были винтовки, а у доктора револьвер. Все поглядывали с большой опаской на близкие горы и громадные камни, которые лежали почти что около самой дороги, и из-за которых каждую минуту могли раздаться выстрелы. Солдаты не знали, сколько верст нам ехать до казачьего поста, где мы должны были ночевать, и поэтому гнали лошадей вовсю, чтобы засветло туда приехать. Не останавливались даже для обеда. Когда было уже близко к вечеру, мы увидели высоко над дорогой, на краю обрыва, человека с винтовкой. Мы все сразу решили, что это выследивший нас курд, и ждали каждую секунду, что вот-вот раздастся выстрел…

– Стой! – сказал доктор. – Видел курда с ружьем?

– Видел, – ответил наш солдат.

Мы остановились. Остановилась и передняя подвода… Один солдат соскочил с нее и подошел к нам.

– Вы видели курда? – спросил его доктор.

– Где? Нет, мы не видели. – Солдат оглядывается и кричит своему товарищу: – Слышь! Курды!

Тот, точно его кто-то сдунул с двуколки, стоял уже около нас и расширенными глазами смотрел на доктора и спрашивал:

– Где ж ён? Я ничего не вижу!..

– А мы видели курда на самой верхушке горы. Он был с ружьем, но теперь его не видно. Должно быть, спускается к нам или дает сигналы другим курдам. Каждую минуту могут напасть на нас! Где ваши винтовки? – строго спросил доктор. Оба солдата бросились к двуколке и вытащили винтовки.

– Все равно, будем ли мы стоять или ехать! Нас курды и так, и этак расстреляют! От Хоя мы отъехали далеко, и возвращаться назад нельзя – лошади не дойдут… А впереди где-то скоро должен быть казачий пост. Так уж лучше мы поедем вперед.

Солдаты ушли на свою подводу, и мы тронулись дальше. Доктор взял винтовку нашего солдата, готовый каждую минуту открыть огонь по неприятелю. Но мы больше не видели курда с ружьем. Наш солдат, который сидит на доске двуколки, говорит:

– Один курд на нас напасть побоится! Он теперь дал сигнал своим товарищам, и вот нужно ждать их каждую минуту. Как только к ним подойдет подкрепление, так они спустятся с горы и захватят нас!

Момент был жуткий! Доктор крепко держал винтовку обеими руками наготове и зорко всматривался в каждый камень. Ждал, что вот-вот покажется страшная рожа!..

– От курдов пощады ждать нельзя, – говорил доктор (он был армянин). – Они сначала нас, мужчин, всех перебьют, а потом и вас, сестры!

– Доктор, пожалуйста, вы меня первую застрелите, чтобы не попасть к ним в руки! – говорит сестра. Она сидела бледная; выбившиеся из-под косынки волосы развевались жидкими косичками по ветру. Обеими руками она держалась за меня, а голову спрятала за