Творцы истории. Кто, как и почему сформировал наше представление о прошлом - Ричард Коэн

Сочинения Цезаря надолго были преданы забвению – в том числе потому, что десять веков их приписывали другим[762]. Несколько собраний переписки Цезаря с Цицероном безвозвратно утеряны. Его речи (за исключением фрагментов) и иное также утрачено – в том числе два тома изречений (или любимых шуток)[763]; трактат “Об аналогии” (в котором Цезарь призывал к точности и простоте в письменной и устной речи), написанный во время стремительного марша из Цизальпинской Галлии на север, к оказавшейся в трудном положении армии; большая поэма “Путь”, сочиненная во время службы в Испании; хвалебная речь, прочитанная на похоронах умершей в 69 году до н. э. тетки Юлии (сестры отца), и “Антикатон” (попытка очернить Марка Порция Катона, непримиримого противника времен Гражданской войны). Любимые стихи Цезаря сожжены по приказу Августа. У нас хотя бы есть его “Записки” (Commentarii Rerum Gestarum) о его подвигах: семь книг о военных действиях в Галлии в 58–52 годах до н. э., три – о борьбе с Гнеем Помпеем в ходе Гражданской войны (49–48 годы до н. э.). После гибели Цезаря его соратники сочинили еще четыре книги (также сохранившиеся) о походах в Галлию (51 год до н. э.), Египет, Африку и Испанию.

В возрасте сорока одного года Цезарь удалился из Рима. Он отсутствовал почти девять лет и руководил войсками во время нескольких крупных битв и осад. Плиний утверждает, что Цезарь во всех сражениях сам предводительствовал, а Аппиан прибавляет, что лишь в Галлии он дал тридцать битв. Александр Македонский, с которым часто сравнивают Цезаря, участвовал всего в пяти крупных битвах, Ганнибал – и того меньше. Александр погиб в возрасте тридцати трех лет, Ганнибал отправился в последний бой, когда ему было сорок пять лет. Цезарь и после того, как достиг возраста пятидесяти лет, вел солдат, нередко подвергая себя опасности.

Его записки (это единственный, кроме записок Ксенофонта, сохранившийся подробный рассказ свидетеля какого бы то ни было военного конфликта древности) немедленно причислили к великим памятникам латинской литературы, а Цезаря – к лучшим прозаикам Рима (тот даже написал книгу о литературном мастерстве). Даже прежний противник Цицерон, чей стиль отличался цветистостью, признал: “Незатейливая и ясная краткость – самое лучшее украшение истории”[764]. Но дело не только в краткости. Внешне простые и бесхитростные, c намеренно ограниченным словарем, рассчитанным на широкую аудиторию, “Записки” Цезаря – это не просто описания, а чрезвычайно сложные трактаты, затейливо структурированные и наполненные игрой слов и аллитерациями. Внимание Цезаря привлекали множество предметов, например, география Галлии и Британии, боевые традиции бриттов, сравнение общественного устройства галлов и германцев, сведения военного характера, политическая история “косматой Галлии”.

Особенно увлекательны рассказы Цезаря о военных действиях: блокадах, стычках, когда верх одерживает то одна, то другая сторона, коварных засадах, ночных марш-бросках, пагубных просчетах (Цезарь из‐за собственных ошибок часто оказывался в критическом положении), о поступках поразительной жестокости и милосердии, таинственных предзнаменованиях, резне и массовых казнях, внезапной перемене погоды и вероломстве, исключительной верности и отвратительном предательстве. “Записки” – это увлекательное чтение (если вы, конечно, не корпящий над переводом школьник), героический рассказ о римском войске того периода, когда была покорена не только Галлия, но и земли до Рейна на востоке, Ла-Манша – на севере, Атлантического океана – на западе.

Цезарь, изображая действия римлян в основном оборонительными, позволяет делам говорить за себя. Однажды он заметил, что “как моряк избегает рифов, [оратору] следует избегать редких и устаревших слов”[765], и его рассказ отвечает этому правилу. Цезарь сознательно избегает “пурпурной прозы” (выражение Горация, сравнившего витиеватый, вычурный стиль с нашитыми на одежду пурпурными лоскутами – вульгарная, нарочитая демонстрация богатства) и неизменно упоминает о себе в третьем лице – возможно, чтобы избавить тех, кто зачитывал его отчеты на Форуме или в театре, от неудобоисполнимой обязанности выдавать себя за него.

О самом Цезаре мы знаем удивительно мало. Настоящих автобиографий не существовало до “Исповеди” (между 397 и 400 годами) св. Августина: это первый из предназначенных для публикации текстов (по крайней мере из ныне существующих), в котором есть слово “я”. Все книги прежде “Исповеди” следуют форме, использованной Цезарем: хотя речь идет об его жизни, в тексте отражен отстраненный взгляд историка. Присутствуют некоторые подробности о событиях, в которых сам Цезарь не участвовал и о которых, вероятно, рассказал, опираясь на донесения подчиненных. При этом он – в отличие, например, от Светония, почти одержимого портретными зарисовками, или от Тацита с его замечательным умением улавливать характеры – едва останавливается на качествах своих противников (а в написанной Черчиллем истории Второй мировой дан ничуть не правдоподобный портрет Гитлера). Цезарь избегает рассуждений о мотивах, редко хвалит, редко порицает и приводит минимум сведений о людях, о чьих поступках пишет[766].

В тех случаях, когда Цезарь все‐таки упоминает о мотивах, он делает это, чтобы объяснить дальнейшее поведение людей. Когда при Адуатуке (современная бельгийская провинция Льеж) пятнадцать римских когорт (около 7 тысяч солдат) были отрезаны от главных сил армии, окружены и истреблены, Цезарь поклялся не бриться и не стричься, пока не отомстит; глубина его чувства неожиданно трогает нас. Впрочем, и этот упрямый полководец замечает смешное. В книге 6 (о кампании 53 года до н. э.) Цезарь упоминает обитающих в германских лесах “так называемых лосей” с ногами “без связок и сочленений. Поэтому они не ложатся, когда хотят спать, и раз они почему‐либо упали, то уже не могут ни стать на ноги, ни даже приподняться. Логовище им заменяют деревья: они к ним прислоняются и таким образом спят, немного откинувшись назад. Как только по их следам охотники откроют их обычное убежище, то в том же месте они либо подкапывают все деревья в корне, либо надрезывают их, но настолько, чтобы вообще казалось, что они крепко стоят. Как только лоси, по обыкновению, прислоняются к этим непрочным деревьям, они валят их своей тяжестью и вместе с ними падают сами”. Так рассказывает великий воин[767].

В 47 году до н. э. боспорский царь Фарнак II решил вернуть земли, утраченные его отцом Митридатом IV, и Цезаря отозвали с войны с Помпеем. Римляне встретили мятежников у города Зелы (совр. Зиле, на севере Турции) и скоро обратили в бегство. Кампания длилась всего несколько недель, и Цезарь в письме одному из своих друзей в Риме сострил: “Пришел, увидел, победил” (Veni, vidi, vici). Тональность письма была скорее удивленная, нежели хвастливая, но к тому времени Рим устроил Цезарю небывалые четыре