Моя жизнь. Моя вера - Махатма Ганди

своей доброй женой. Он посоветовался с моими товарищами по работе и с величайшими предосторожностями доставил меня в свое мирзапурское бунгало в Ахмадабаде. Вряд ли на чью-либо долю выпадало столько любви и бескорыстного внимания, сколько уделили мне друзья во время этой болезни. Но лихорадка продолжалась, и я слабел с каждым днем. Я чувствовал, что болезнь будет продолжительной и возможен роковой исход. Несмотря на любовь и внимание, которыми я был окружен в доме Амбалала, я начал волноваться и потребовал, чтобы меня перевезли в ашрам. Амбалал вынужден был подчиниться моему капризу.

В то время как я, терзаемый болью, метался в постели в ашраме, адвокат Валлаббхай принес известие, что Германия побеждена и, по сообщению комиссара, нет необходимости в дальнейшей вербовке рекрутов. Не надо было беспокоиться о наборе, и это явилось для меня большим облегчением.

Я попробовал водолечение. Оно принесло мне некоторое облегчение. Однако восстановить силы было очень трудно. Врачи наперебой давали советы, но я не мог заставить себя принять ни один из них. Двое или трое врачей рекомендовали мне мясной бульон в качестве замены молока, которое я поклялся не пить, и подкрепили свой совет цитатами из «Аюрведы». Еще один врач очень настойчиво рекомендовал яйца. Но я на все отвечал – нет.

Для меня вопрос диеты не решался на основе авторитета шастр. Я связывал его с принципами, которыми постоянно руководствовался в жизни и которые не зависели от посторонних авторитетов. Я не желал покупать себе жизнь ценою отказа от этих принципов. Разве мог я пренебречь принципом, соблюдения которого я постоянно добивался от жены, детей и друзей. Эта первая в моей жизни такая длительная болезнь предоставила мне единственную в своем роде возможность проверить и испытать свои принципы.

Однажды ночью я впал в полное отчаяние, почувствовав, что нахожусь на пороге смерти. Я послал записку Анасуябехн. Она прибежала в ашрам. Валлаббхай пришел вместе с доктором Канугой. Тот, пощупав пульс, сказал:

– Пульс у вас совершенно нормальный. Абсолютно никакой опасности не вижу. Это нервное потрясение, вызванное очень большой слабостью.

Но я не успокоился и всю ночь не смог заснуть.

Настало утро, а смерть не пришла. Но, будучи не в состоянии отделаться от ощущения, что конец близок, я заставил обитателей ашрама читать мне «Гиту» в часы, когда я бодрствовал. Читать сам я был не в состоянии. Разговаривать не хотелось. Даже незначительная беседа означала для меня величайшее напряжение ума. Всякий интерес к жизни исчез, так как я никогда не любил жить ради самой жизни. Какое мучение продолжать жить, чувствуя себя беспомощным, ничего не делая, принимая услуги друзей и товарищей и наблюдая, как медленно угасает организм!

Так жил я в ожидании смерти. Но в один прекрасный день ко мне пришел доктор Талвалкар в сопровождении очень странного существа. Человек этот был родом из Махараштры. Большой славой он не пользовался, но когда я его увидел, сразу понял, что он, так же как и я, – человек с причудами. Он пришел испробовать свои методы лечения на мне. Он почти что закончил полный курс обучения в «Гранд медикал колледж», но не получил диплома. Позднее я узнал, что он был членом «Брахмо самадж». Доктор Келкар, так звали его, был человеком независимым и упрямым. Он ручался за действенность лечения льдом и хотел испробовать его на мне. Мы прозвали его «ледяной доктор». Он был глубоко убежден, что сделал открытие, которого не сумели сделать квалифицированные врачи. К нашему общему сожалению – моему и его, – ему не удалось увлечь меня верой в свою систему. Я верю до некоторой степени в ее действенность, но боюсь, что он поторопился с некоторыми выводами.

Но каково бы ни было его открытие, я позволил произвести на себе эксперимент. Лечение состояло в том, что все тело обкладывалось кусочками льда. Не могу подтвердить его претензию, что лечение эффективно подействовало на меня, но оно все же вселило в меня новую надежду, придало новую энергию, а разум, естественно, подействовал на организм: появился аппетит, и я стал совершать небольшие прогулки по пять-десять минут в день. Тогда он предложил мне изменить диету:

– Уверяю вас, что, если вы будете пить сырые яйца, у вас появится больше энергии и вы скорее восстановите силы. Яйца безвредны, как и молоко. Их ведь нельзя отнести к мясной пище. Разве вы не знаете, что не все яйца оплодотворены? В продаже имеются даже стерилизованные яйца.

Однако я не собирался есть и стерилизованные яйца. Я успел уже поправиться настолько, что снова стал интересоваться общественной деятельностью.

XXIX. Законопроект Роулетта и моя дилемма

Врачи и друзья уверили меня, что перемена места быстро восстановит мои силы. Я поехал в Матеран. Вода в Матеране оказалась очень жесткой, и мое пребывание там причиняло мне большие страдания. После дизентерии мой кишечный тракт стал очень чувствительным, а из-за трещин в заднем проходе я испытывал мучительные боли во время очищения желудка, так что даже сама мысль о еде страшила меня. Не прошло и недели, как я почувствовал, что должен бежать из Матерана. Шанкарлал Банкер, взявший на себя заботу о моем здоровье, убедил меня проконсультироваться с доктором Далалом. Мы пригласили доктора Далала. Его способность молниеносно принимать решения понравилась мне. Он сказал:

– Я берусь восстановить ваше здоровье, только если вы будете пить молоко. Если, кроме этого, вы согласитесь на инъекции мышьяка и железа, то я гарантирую вам обновление всего организма.

– Можете делать мне инъекции, – ответил я, – но молоко совсем другой вопрос. Я дал обет не употреблять молока.

– Какого рода обет вы дали? – спросил доктор.

Я рассказал ему всю свою историю и сообщил о причинах, побудивших меня дать обет. Я сказал, что с тех пор, как узнал, что коровы и буйволицы подвергаются процессу пхунка, у меня появилось сильное отвращение к молоку. Более того, я всегда считал, что молоко не является естественной пищей человека. Поэтому я совершенно отказался от молока. Кастурбай стояла у моей постели и слышала весь разговор.

– Но тогда у тебя не может быть никаких возражений против козьего молока, – вмешалась она.

Доктор ухватился за эту мысль.

– Если вы согласитесь употреблять козье молоко, этого будет вполне достаточно, – сказал он.

Я сдался. Огромное желание принять участие в сатьяграхе породило жажду жизни, и поэтому я удовлетворился приверженностью букве своего обета, пожертвовав его духом. Давая клятву не пить молока, я имел в виду молоко коровы и буйволицы, но ведь мой обет, естественно, относился к молоку