Моя жизнь. Моя вера - Махатма Ганди

или у самих ткачей готовую ткань из индийской пряжи фабричного производства. Добротные ткани изготовлялись из иностранной пряжи, так как индийские фабрики не производили высококачественных сортов пряжи. Даже в настоящее время выпуск более высоких номеров пряжи индийскими фабриками весьма ограничен, а пряжу самых высоких номеров они совсем не могут производить. Только после очень долгих поисков нам удалось наконец найти нескольких ткачей, согласившихся ткать для нас из пряжи «свадеши», и то при условии, что ашрам будет забирать всю их продукцию. Таким образом, согласившись пользоваться фабричной пряжей для своей одежды и пропагандируя ее среди друзей, мы становились добровольными агентами индийских прядильных фабрик. Это, в свою очередь, привело нас в соприкосновение с фабриками и дало возможность в какой-то мере познакомиться с ведением дел на фабриках и их трудностями. Мы увидели, что целью фабрик является неуклонное увеличение выпуска тканей из собственной пряжи. Их сотрудничество с ткачом-кустарем – не желаемое, а временное явление. Нам не терпелось начать выработку собственной пряжи. Было совершенно ясно, что, пока не добьемся этого, будем зависеть от фабрики. Мы знали, что в качестве агентов индийских ткацких фабрик не окажем стране никаких услуг.

Но всякого рода затруднениям не было видно конца. Мы не могли ни достать самопрялки, ни найти прядильщика, который мог бы научить нас прясть. В ашраме было несколько прялок и веретен, но мы не имели понятия, как их можно использовать для прядения. Но вот Калидас Джавери нашел женщину, обещавшую показать нам свое искусство прядения. Мы послали к ней кого-то из ашрама, кто обладал способностью быстро усваивать все новое. Но он вернулся, так я не постигнув тайны этого ремесла.

Время шло, а с ним росло мое нетерпение. Я расспрашивал всех посетителей ашрама, мало-мальски знакомых с прядением. Но так как этим искусством занимались главным образом женщины и оно совершенно исчезло, то только женщина могла найти затерявшуюся где-нибудь в уединенном углу прялку.

В 1917 г. мои гуджаратские друзья пригласили меня в качестве председателя на конференцию по вопросам образования. Здесь я встретил замечательную женщину – леди Гангабехн Маджмундар. Она была вдовой, в ней коренился неисчерпаемый дух предприимчивости. Образование ее, в обычном понимании этого слова, было незначительно. Но в отношении здравого смысла и по смелости своей она намного превосходила наших образованных женщин. Она уже освободилась от предрассудков, связанных с неприкасаемостью, и мужественно служила угнетенным классам. Она располагала собственными средствами, а потребности ее были невелики. Она была физически закалена и всюду ходила без провожатых. В седле чувствовала себя как дома. Ближе я узнал ее на конференции в Годхре. Я рассказал ей о своих горестях, связанных с чаркхой, и она сняла с меня часть бремени забот, обещав серьезно заняться поисками самопрялки.

XL. Найдена наконец!

Наконец, после бесконечных странствований по Гуджарату, Гангабехн нашла самопрялку в Виджаяпуре, в княжестве Барода. Там эти самопрялки имелись у многих, но их давно забросили на чердаки как бесполезные деревяшки. Местные жители с готовностью обещали Гангабехн снова приняться за прядение, если только кто-нибудь аккуратно будет снабжать их чесальными лентами и покупать изготовленную ими пряжу. Сообщенная Гангабехн новость была радостной, но снабжение лентами оказалось трудным делом. Однако Умар Сабани, ныне покойный, узнав обо всем, немедленно устранил наше затруднение, взяв на себя снабжение лентами со своей фабрики. Я отослал полученные от Умара ленты Гангабехн, и вскоре пряжа стала поступать в таком количестве, что мы не знали, куда ее девать.

Умар Сабани проявил большое благородство, но все же нельзя было пользоваться его услугами постоянно. Я чувствовал себя очень неловко, беспрерывно получая от него ленты для прядения. Кроме того, мне казалось, что в принципе неправильно использовать фабричные чесальные ленты. Ведь тогда можно употреблять и фабричную пряжу. В старину, без сомнения, не было фабрик, снабжавших прядильщиков лентами. Как же они работали тогда? Размышляя таким образом, я предложил Гангабехн разыскать чесальщиков, которые могли бы поставлять нам ленты. Она энергично взялась за дело, и ей удалось найти человека, согласившегося чесать хлопок. Он потребовал тридцать пять рупий, если не больше, в месяц, но в тот момент я никакую цену не счел бы чрезмерно высокой. Он обучил своему делу нескольких мальчиков. Я просил прислать хлопок из Бомбея. Адвокат Яшвант Прасад Десай немедленно откликнулся на мою просьбу. Таким образом, предприятие Гангабехн начало процветать, превзойдя все мои ожидания. Она сумела найти ткачей, которые стали ткать пряжу, производимую в Виджаяпуре, и вскоре кхади из Виджаяпуры получила широкую известность.

Тем временем самопрялка быстро завоевала себе прочное положение в ашраме. Маганлал Ганди, мобилизовав свои блестящие технические способности, внес в самопрялку ряд усовершенствований. Ашрам стал изготовлять прялки и отдельные части к ним. Первая штука кхади, изготовленная в ашраме, обошлась в семнадцать анн за ярд. Я без стеснения расхваливал нашу весьма грубую кхади друзьям, и они охотно платили эту цену.

В Бомбее я заболел, однако был достаточно бодр для того, чтобы продолжать наводить справки относительно самопрялки. Наконец мне удалось найти двух прядильщиков. Они брали рупию за сир пряжи, то есть за двадцать восемь тола, или примерно за три четверти фунта. Тогда я еще ровно ничего не понимал в себестоимости производства кхади. Любая цена пряжи, изготовленной ручным способом, не казалась мне чрезмерной. Но, сравнив эту цену с той, которую платили в Виджаяпуре, я понял, что меня обманывают. Между тем прядильщики ни за что не соглашались снижать свои расценки, и мне пришлось отказаться от их услуг. Но они свое дело сделали. Они обучили прядению шримати Авантикабай, Рамибай Камдар, вдовствующую мать адвоката Шанкарлала Банкера и шримати Васуматибехн. Прялка весело зажужжала в моей комнате, и я могу без преувеличения сказать, что ее жужжание немало способствовало восстановлению моего здоровья. Я готов допустить, что ее воздействие было скорее психологическое, чем физиологическое. Но это только доказывает, как сильно действуют на организм человека психологические факторы. Я также попробовал сесть за прялку, но в то время у меня ничего не вышло.

В Бомбее снова возник старый вопрос: как достать хлопок, вычесанный ручным способом. Ежедневно мимо дома адвоката Ревашанкара проходил чесальщик, гнусавым голосом предлагавший свои услуги. Я послал за ним и узнал, что он вычесывает хлопок для стеганых матрацев. Он согласился чесать нам хлопок для лент, но запросил неимоверную цену, которую я, однако, согласился ему платить. Приготовленную таким образом пряжу я пересылал некоторым друзьям-вишнуитам для изготовления из нее гирлянд для Павитра Экадаши. Адвокат Шиваджи организовал в Бомбее курсы