Тотем и табу. «Я» и «Оно» - Зигмунд Фрейд

описании табу, чтобы подвергнуть его психоаналитическому исследованию, то позволю себе привести цитату из статьи «Taboo» в «Encyclopaedia Britannica», автором которой является антрополог Томас У. Норткот.

«Строго говоря, табу включает в себя всего лишь: а) священный (или оскверненный) ранг лиц или вещей; b) способ ограничения, вытекающий из этого признака, и с) святость (или осквернение), возникающую после нарушения этого запрета. Противоположность табу в Полинезии называется „noa“, что означает „обычный“ или „рядовой“.

В более широком смысле можно различать отдельные виды табу: 1. Естественное, или прямое, табу, которое является результатом таинственной силы (Mana), присущей некой персоне или вещи. 2. Переданное, или непрямое, табу, которое исходит от этой силы, но является либо а) приобретенным, либо b) переданным жрецом, вождем или кем-то еще. 3. Наконец, табу, находящееся в середине между двумя другими видами, то есть учитывающее оба фактора, как, например, в случае овладения женщины мужчиной. Название табу применяется также и к другим ритуальным ограничениям, однако не все то, что лучше было бы назвать религиозным запретом, следует причислять к табу.

Цели табу многообразны – прямое табу добивается: а) защиты важных персон, как то: вождей, жрецов, предметов и т. п., – от возможных поползновений; b) охраны слабых – женщин, детей и обыкновенных людей в целом от могущественного Маnа (магической силы) жрецов и вождей; с) защиты от опасностей, связанных с прикосновением к трупам или с употреблением определенной пищи и т. п.; d) страхования от помех жизненно важных актов, таких как роды, посвящение в мужчины, брак, сексуальная деятельность; е) защиты человеческих существ от мощи или гнева богов и демонов[262]; i) обережения нерожденных и маленьких детей от разнообразных опасностей, угрожающих им из-за их особенно чувствительной зависимости от родителей, когда последние, например, совершают определенные действия или едят пищу, потребление которой могло бы передать детям особые свойства. Другим применением табу является защита собственности некоего лица, его орудий, его поля и т. д. от воров.

Первоначально наказание за нарушение табу доверяется, похоже, внутреннему, действующему автоматически механизму. Нарушенное табу само мстит за себя. Если добавить представления о богах и демонах, связанных с табу, то автоматическое наказание ожидается от могущества божества. В других случаях, вероятно вследствие дальнейшего развития представления о табу, общество само берет на себя наказание смельчака, преступление которого навлекает опасность на его сотоварищей. Таким образом, и первые системы наказания человечества исходят из табу.

Кто преступил табу, тот сам в результате этого стал табу. Определенных опасностей, проистекающих из нарушения табу, можно избегнуть с помощью покаяния и религиозных обрядов.

Источником табу считается своеобразная чудодейственная сила, присущая людям и духам и способная от них переноситься при помощи неодушевленных предметов. Персон или вещи, являющиеся табу, можно сравнить с электрически заряженными предметами; они – вместилище страшной силы, передающейся путем прикосновений и высвобождающейся в виде пагубных воздействий, если организм, вызвавший разряд, слишком слаб, чтобы противостоять ему. Стало быть, результат нарушения табу зависит не только от интенсивности магической силы, присущей табуизированному объекту, но и от интенсивности Маnа, противостоящей этой силе у преступника. Так, например, короли и жрецы обладают необыкновенной силой, и вступление с ними в непосредственный контакт было бы смертельным для их подданных, но министр или другая персона, обладающие Маnа в большем, чем обычно, размере, может без опаски общаться с ними, а сами эти посредники могут в свою очередь дозволить контакт с ними своим подданным, не навлекая на них опасности. Кроме того, значение переданных табу зависит от Маnа той персоны, от которой они исходят; если табу налагает король или жрец, то эта сила более действенна, чем если бы исходила от обыкновенного человека».

Передаваемость табу является, вероятно, тем свойством, которое давало повод пытаться устранить его с помощью искупительного обряда.

«Существуют постоянные и временные табу. Жрецы и вожди, а также мертвецы и все им принадлежащее относятся к первому роду. Временные табу связаны с определенными состояниями – скажем, с менструацией и родами, со званием воина до и после похода, с деятельностью рыболова, охотника и т. п. Всеобъемлющее табу, подобно церковному интердикту, может распространяться на бóльшую область и сохраняться там годами».

* * *

Если мне удалось правильно оценить впечатление моих читателей, то позволю себе утверждать теперь, что после всего сказанного о табу они уже тем более не знают, что следует понимать под ним и какое место могут отвести ему в своем мышлении. Это, безусловно, результат недостатка информации, полученной ими от меня, и отсутствия каких-либо рассуждений об отношении табу к суеверию, к вере в душу и к религии. Но, с другой стороны, я опасался, что более обстоятельное описание всего известного о табу привело бы к еще большей путанице, и смею уверить, что на самом деле ситуация очень неопределенная. Итак, речь идет о ряде ограничений, которым подчиняются эти первобытные народы; то одно, то другое запрещено неизвестно почему, а им даже в голову не приходит задуматься над причиной запретов; они подчиняются им как чему-то само собой разумеющемуся и убеждены, что нарушение табу повлечет без посторонней помощи жесточайшее наказание. Существуют достоверные сведения, что нарушение подобного запрета по неведению действительно автоматически влекло за собой наказание. Невинный преступник, по недоразумению съевший, к примеру, запретное для него животное, глубоко подавлен, ждет своей смерти и затем взаправду умирает. Запреты чаще всего касаются способности наслаждаться, свободы передвижения и общения; в некоторых случаях они имеют, видимо, определенный смысл, явно должны означать воздержание и самоотречение, в других случаях они по своему содержанию совершенно непонятны, касаются ничего не значащих мелочей и до некоторой степени кажутся разновидностью некоего обряда. В основе всех этих запретов лежит нечто вроде теории, будто запреты необходимы потому, что определенным лицам и вещам присуща опасная сила, передающаяся при прикосновении к заряженному ею объекту, подобно инфекции. Во внимание принимается и величина этого опасного свойства. Один человек или одна вещь обладает им в большем размере, чем другие, и опасность соразмерна как раз различию зарядов. Но, пожалуй, самое странное состоит в том, что тот, кто оказался в состоянии преступить такой запрет, сам приобретает характер запретности, словно вобрал в себя весь опасный заряд. Эта сила присуща всем персонам, чем-то выделяющимся, таким как короли, жрецы, новорожденные; всем исключительным состояниям, вроде физиологического состояния, связанного с менструацией, наступлением половой зрелости, родами; всему жуткому, скажем болезни, смерти, и всему связанному с ними в силу их способности заражать и распространяться. Впрочем, «табу» называют всё, не только людей, но и местности, предметы и временные состояния, являющиеся носителями