Творцы истории. Кто, как и почему сформировал наше представление о прошлом - Ричард Коэн

в том, что при написании “Жизней” по мере возможности опиралась на неопубликованные официальные документы, письма современников и другие частные бумаги, которым прежние авторы не уделяли внимания. Так, работая над биографиями жен Генриха VIII, она обратилась к правительству с просьбой изучить государственные архивы, и “виг-карлик” лорд Джон Рассел (вскоре ставший премьер-министром) ей отказал. Активное политическое лоббирование помогло преодолеть это затруднение, и Агнес и Элизабет позволили работать в канцелярии. Когда Агнес умерла (в 1874 году, за год до своей скромной сестры), на могиле поставили камень с надписью: “Автор «Жизни английских королев»”.

Так женщина написала исторический бестселлер (и даже несколько), а также с десяток книг для детей. Но Агнес принадлежала своему времени. Она надменно ответила рецензенту Spectator, предположившему, что она обратилась к сочинительству потому, что не смогла выйти замуж:

Список несчастных в браке знаменитых женщин-писательниц обширен. Конечно, есть и исключения, но, в самом деле, у мужа не прибавляется удобств, если его супруга очень занята. Писательнице разумнее остаться незамужней…

Времена менялись, и мужчины уже не могли удержать культуру за собой. Все больше женщин в Западной Европе и Северной Америке брались за историографию, и их работы рассматривали с уважением, хотя Натаниэль Готорн в 1855 году отмечал [в письме своему издателю]: “Америка отдана на откуп чертовой толпе калякающих женщин, [и покуда внимание публики поглощено их мусором, у меня нет шансов на успех]”.

“Военная слава! Мечта о ней из века в век захватывала воображение мужчин и воспламеняла их кровь” – так начинается тотчас ставшая бестселлером книга “Довод не нужен” (1953) об атаке английской легкой кавалерии под Балаклавой. Я цитирую первое издание, изначально стоившее 15 шиллингов и подаренное мне родителями. Автором был не мужчина. Книгу написала Сесиль Бланш Вудэм-Смит (1896–1977), из известной ирландской семьи. Родные отправили ее в Бат, в интернат для дочерей офицеров, откуда девочку исключили за мельчайший проступок: побег с уроков ради похода в Национальную галерею. После учебы во французской католической школе и Оксфорде (Вудэм-Смит изучала там английский язык) она вышла замуж за лондонского адвоката Джорджа Вудэм-Смита и напечатала (под псевдонимом) несколько низкопробных книг. Затем она засела за биографию Флоренс Найтингейл (1950). Подготовительная работа заняла девять лет, однако в итоге было продано более 260 тысяч экземпляров книги в твердом переплете. Она сделала писательнице имя.

Долго считалось, что женщинам неинтересна война и что они не умеют о ней писать[1012], но следующую книгу Вудэм-Смит, “Довод не нужен”, ждал еще больший успех. Позднее Вудэм-Смит рассказывала, как писала о роковой атаке под Балаклавой: она без остановки работала тридцать шесть часов, а когда пала последняя лошадь, выпила большой стакан виски и беспробудно проспала двое суток[1013].

Затем вышли еще две заметные книги: “Великий голод. Ирландия в 1845–1849 годах” (1962) – о бедствии, погубившем более 1 миллиона человек и вынудившем еще столько же эмигрировать в Америку, а также первый том биографии королевы Виктории (снова по первоисточникам). Вудэм-Смит доказала, что женщины способны проводить глубокие исследования и справляться с большим историческим нарративом, в том числе о военных вопросах, но она оставалась белой вороной. Алан Беннет писал о Вудэм-Смит:

Сесиль была хрупкой, с крошечной птичьей головкой, и выглядела скорее как Елизавета I в старости, чем когда‐либо выглядела Эдит Ситуэлл (и минус ее штампованные металлические серьги). У нее, ирландки, было фирбэнковское остроумие и прелестные обороты речи. “Вы вообще знаете Атлантику?” – однажды спросила она у меня, и я вставил эту строчку в [пьесу] “Хабеас корпус”; над ней много смеялись. Она происходила из знатной ирландской семьи и была довольно заносчивой. О ком‐то она сказала: “А потом он женился на девице из Митфордов… но через это все проходят”[1014].

Время ее карьеры частично совпадает с карьерой Сесили Вероники Веджвуд (1910–1997), расцвет которой пришелся на 1930–1970‐е годы. Веджвуд, крупнейший историк-женщина своего времени, также происходила из богатой семьи. Ее прапрапрадедом был Джозайя Веджвуд, живший в XVIII веке стаффордширский гончар, а отец (Ральф Уильямс посвятил ему “Лондонскую симфонию”) возглавлял во время Второй мировой войны Исполнительный комитет железных дорог. Мать [Айрис-Вероника] писала романы и путевые заметки.

Получив в Оксфорде высший балл по истории Нового времени, в 1935 году она написала первую книгу – биографию Томаса Уэнтворта, графа Страффорда (1593–1641), блестящего и с трагической судьбой советника короля Карла I, крупного деятеля периода, предшествующего Гражданской войне. “Биография вышла очень «женской» и сентиментальной”, – объяснила она интервьюеру в 1962 году. Вторая книга Веджвуд, которую она опубликовала в двадцативосьмилетнем возрасте, – “Тридцатилетняя война” (1938) – о (по ее выражению) “отвратительной возне”. Джордж Кларк говаривал, что до тридцати лет первоклассную историческую работу написать невозможно. С. В. Веджвуд (это псевдоним; как и Сесиль Бланш Вудэм-Смит, она предпочитала скрывать свой пол, опасаясь предрассудков в отношении женщин-историков) стала исключением.

В 1944 году из печати вышла биография основателя современного нидерландского королевства “Вильгельм по прозвищу Молчаливый”. Кроме того, Веджвуд занималась биографией Оливера Кромвеля (1939; писательница утверждала, что одним из главных его недостатков была валлийская кровь), а еще через десять лет опубликовала “Ришелье и французскую монархию”. Впрочем, больше всего ценятся две ее крупные работы о Гражданской войне в Англии – “Королевский мир” (1955) и “Королевская война” (1958). Здесь она изобразила совершенное замешательство и невозможность устроить дела в трех странах (Уэльсе, Англии и Шотландии), когда централизованная власть исчезла.

По словам А. Л. Роуса, оксфордского наставника Веджвуд, она “мой первый выдающийся ученик”, и ее работа с самого начала отличалась “не только уровнем владения материалом, но и зрелостью суждений – вкупе с необычным для ученого литературным даром. Писала она действительно так, чтобы ее читали”[1015]. Автор New York Times снисходительно заметил: “Чудеса случаются. Поколение назад молодая англичанка-историк нередко занималась какой‐либо одной скучной темой, пока не обгладывала ее до костей. Сейчас она имеет гораздо больше возможностей выбрать крупную тему”[1016]. Любопытно, что через тридцать лет после первой публикации своей биографии Страффорда Веджвуд напечатала исправленное и дополненное издание, гораздо более критическое. Так, ранее она назвала графа “человеком честным, храбрым и дельным”, но после изучения прежде недоступных семейных архивов сочла его жадным и беспринципным.

Это обычное уважение к историческим материалам. Веджвуд была добросовестным историком, полагалась на первоисточники и лично посещала те места, которые собиралась описывать. “Мне нравится невзыскательное общество покойников”, – однажды объяснила она свое пристрастие к посещению кладбищ. Веджвуд посещала места сражений, причем в такую же погоду, и держала в уме,