Просроченный долг - Йожеф Лендел

Оуэна. Оуэн высылает писателю копию статьи (13.Ш.69). Очевидно, тогда же он пишет письмо Агентству авторских прав, в котором, ссылаясь на статью, на свое право опции, а также, что от И. Дучинска (Илона Дучинска (1897–1978) — революционерка, с юных лет участвовала в революционном и антимилитаристском движении. Переводчик на английский язык произведений венгерских писателей и поэтов, в том числе всех вышедших на английском языке книг Й. Лендела. Близкий друг писателя.) он узнал, что писатель уже закончил свой роман, запрашивает от Агентства рукопись. Он упоминает об обсуждении в Союзе писателей, о чем, очевидно, также знал от Дучинска, присутствовавшей на нем. Агентство проигнорировало запрос Оуэна и не сочло нужным даже уведомить об этом писателя. Лишь когда он через два с половиной месяца (17 мая) позвонил в Агентство, они прислали выдержку из письма (без даты), копию статьи в газете и свой датированный тем же числом ответ Оуэну, в котором обещают послать книгу, как только она будет опубликована в Венгрии75.

В сентябре 1969 года об обсуждении в Союзе писателей рассказал Д. Гёмёри в обзоре венгерской литературной жизни, опубликованном в издававшейся в Париже газете «Иродалми уйшаг». Подробно изложив содержание романа, в котором писатель вновь обратился к теме сталинского террора, то есть ко времени лагерей и тюрем, автор сообщал, что некоторые западные издательства уже приобрели права на роман, но в Венгрии тянут с его изданием. Далее он писал: «Весной в Союзе писателей прошла дискуссия о романе с участием всех, кто уже читал роман в рукописи, и большинство присутствовавших, в том числе несколько молодых философов, высказали мнение, что роман — какой бы „солженицынской“ ни была бы его атмосфера, — следует опубликовать. Главное издательское управление, по слухам, приняло решение об издании ограниченным тиражом, так как после обсуждения в Союзе писателей трудно было бы принять другое решение, не вызвав возмущения писателей». Он также заметил, что Лендел, «коммунист со времени революции 19-го, прошедший лагеря, искупивший коммунизм „прошлый и грядущий“ (Парафраз строки венгерского гимна.), вряд ли бы согласился делать купюры в своем романе, даже если бы этого потребовала цензура»76. Прочтя это, Й. Лендел записал: «Довольно точно и довольно наивно», поскольку постановления об издании, равно как возмущения писательских кругов не было (12.Х1.69). Решение о закрытом издании принималось отнюдь не писательской организацией, однако такое предложение было писателю уже сделано, и он на это согласился, о чем, вероятно, слышали те, кто рассказал Гёмёри о дискуссии (в венгерской печати не появилось даже краткой информации о ней). После этой статьи Гёмёри снова несколько лет отказывали во въездной визе77.

Просто запретить публикацию романа было немыслимо, необходимо было найти компромисс, который мог бы удовлетворить несговорчивого писателя. Издать роман «на правах рукописи» писателю предложил Д. Ацел в личном разговоре (2.11.69). Лендел, понимая, что это единственная возможность опубликовать роман на родине, согласился. В письме Д. Ацелу от 6 февраля 1969 года он предлагает при определении тиража учесть членов Союза писателей или хотя бы их большую часть. «Такое решение, вероятно, улучшит мое самочувствие и даст возможность закончить другую, „не столь проблематичную“ книгу»78.

Но и после того, как писатель согласился на «закрытое» издание, партийное издательство «Кошут», выпускавшее такого рода книги, целый год саботирует заключение договора, о чем он в письме от 22 января 1970 года сообщил Ацелу79. После этого договор, датированный 6 февраля 1970 года, наконец, прислали на подпись автору. В договоре оговаривалось, что «издательство оставляет за собой право опубликовать произведение „на правах рукописи“»80. «Подписал — на лучшие условия рассчитывать не могу» (24.11).

Однако издательство продолжает тянуть время. Когда, прождав полгода, писатель позвонил в издательство, главный редактор Нирё сообщил, что в текущем году книга вряд ли выйдет ввиду перегруженности типографии.

Возмущенный писатель немедленно пишет резкое письмо Нирё. В нем он указывает, что передал издательству рукопись в готовом для печати виде, что они ни словом не обмолвились о перегруженности типографии, что им было известно о характере книги, и именно поэтому в договоре оговаривалось право издания «не подлежащим распространению в книжной торговле способом», и категорически потребовал «обеспечить выход книги, хоть с опозданием, но в текущем году»81.

Издательство настойчиво пытается добиться от писателя «смягчения» проблематичных, с их точки зрения, моментов. В конце 1970 года Й. Нирё посетил писателя и заверил, что книга выйдет «в первом квартале 1971 года». По-видимому, он пытался склонить его к поправкам, о чем отец не счел нужным даже упомянуть, хотя факт визита отметил (16.ХII.70). О провале своей попытки Нирё доложил в записке на имя директора издательства А. Береи: «Большая часть затронутых мною проблем таковы, на которые уже указывали автору издательские редакторы, да и товарищи из ЦК, ознакомившиеся с рукописью. В нашем разговоре я не смог достичь существенного прогресса: хотя мне удалось договориться по некоторым конкретным пунктам о более мягкой формулировке, в других случаях автор отказывается что-либо менять, тем более что книга все равно выходит закрытым изданием. Если встанет вопрос об открытом издании, то он не будет категорически настаивать на некоторых формулировках». Затем приводятся цитаты с замечанием: «таково положение с „наиболее проблематичными“ страницами рукописи»82. Потерпев фиаско у автора, попытались прибегнуть к помощи близкого друга писателя Р. Матейки (Матейка Яношне (Рита Арвале) (1901–1981) — участница нелегального революционного движения 1918–1919 гг. 17 лет провела в советских лагерях и ссылке, в 1948 г. в Александрове ее арестовали одновременно с писателем, ссылку отбывала в Северо-Енисейске.)

Записку Нирё передали ей, по-видимому, с просьбой повлиять на писателя и склонить к поправкам ради публикации книги. Рита, разумеется, сразу позвонила отцу. 11 февраля он записал: «Докладная редактора Йожефа Нирё (издательство Кошут) у Риты. Договорились, что она будет полемизировать с докладной… Потом я получу и докладную, и ее записку». Записка Р. Матейки на имя Д. Ацела датирована 17 февраля. Автором ее был сам писатель, что подтверждает недатированный черновик, написанный его рукой83. В записке повторены доводы, которые он привел в разговоре с редактором, подчеркивается, что за это время ситуация еще более усугубилась. Если раньше можно было предположить публикацию книги массовым тиражом, поэтому писатель был готов учесть некоторые замечания, то «в настоящий момент, зная судьбу книги Шика (Книгу воспоминаний бывшего министра иностранных дел Венгрии Э. Шика, в 30-е гг. жившего в СССР, изъяли из продажи на следующий день после поступления в книжные магазины.), в ближайшей перспективе он не видит такой возможности» и, поскольку закрытое издание не подвержено колебаниям актуальной политической конъюнктуры, настаивает на