Никита Хрущев. Вождь вне системы - Нина Львовна Хрущева

Впрочем, уже через месяц Косыгин стал первым заместителем председателя Совмина, теперь надзирая и над Госпланом, и над Госэкономсоветом. Усиливались централизующие элементы управления экономикой[737], и Хрущев ругал его за нерешительность в руководстве промышленностью: «Плохо руководит Госплан, и плохо руководит Совет министров»[738]. Дома он вообще называл Госплан «губителем страны»: «Не Госплан при Совмине, а правительство при Госплане. Умные люди, но закоренелые бюрократы задерживают экономику».

Отбиваясь от аргументов военных, что оборона не должна стать жертвой нужд потребителей, первый секретарь ратовал за увеличение расходов на группу «Б» сверх семилетнего плана. Обращаясь к Верховному Совету 5 мая 1960 года, он сказал, что СССР теперь может себе позволить и то, и другое, а на январском пленуме 1961-го настаивал, что надо развивать и отрасли, которые все это обслуживают[739]. Не только тяжелое машиностроение должно считаться показателем успеха, но и производство товаров, которые «человек покупает или съедает», а также развитие отраслей, благодаря которым эти товары делают, химии, например. Химическая промышленность — залог улучшения легкой, утверждал он. А для задабривания военных хитроумно добавлял: для тяжелой тоже необходимы химические прорывы[740].

Н. С. Хрущев, переводчик В. М. Суходрев и Г. Макмиллан в шапках из искусственного меха советского производства, подарок Хрущева

1959

[Семейный архив автора]

Дома про химию говорили часто. С тех пор как мама Юля не стала поступать в Менделеевский институт, ей периодически напоминали, что «пластик» — это наше будущее и химия — и в сельском хозяйстве, и в промышленности, и в производстве носков — должна быть оценена по заслугам. К началу 1960-х прабабушка уже много раз не только выезжала за границу с визитами, но и встречалась с женщинами-политиками и другими первыми леди в Москве. Мода не была ее коньком, но дочери переживали, что все кремлевские дамы давно обзавелись норковыми шубами, а Нина Петровна так и ходит в габардиновом пальто с каракулевым воротником. Особенно на смене гардероба настаивала элегантная Юля-большая.

Никита Сергеевич собирался в ГДР и решил взять с собой Лену и Юлю-маленькую. Им выдали валюту, еще какие-то деньги оставались от предыдущих поездок, вложила свою долю и Рада — всех сбережений должно было хватить, чтобы купить прабабушке шубу, «как и полагается жене главы государства». Но почему-то их визит отменили, и прадедушка поехал один, в сопровождении своей кастелянши Марии Ивановны. Ей и поручили покупку шубы. Когда Никита Сергеевич узнал про этот план, он очень рассердился: «Что за буржуазные замашки! У них в Германии химия развита так, что отличные искусственные шубы делают, от настоящих не отличишь». Из поездки он вернулся с тремя шубами разных размеров — желто-бежевых с оранжевым оттенком и маленькими черными крапинками — Лена и Юля-маленькая их потом долго, и ворчливо, донашивали. У Юли-большой, как жены директора оперы в Киеве, были настоящие норки, а прабабушка сказала: «Я буду похожа в этой одежке на самовар», — и продолжала ходить в своем черном пальто с каракулем.

Банкнота номиналом 10 рублей

1961

[Из открытых источников]

С первого дня 1961 год был наполнен значимыми событиями; многие из них надолго повлияли на жизнь в стране. Главным в экономике была денежная реформа. Купюры образца 1947 года с 1 января были без ограничений обменены по соотношению 10:1 на вновь выпущенные банкноты и монеты, с тех пор памятные каждому советскому человеку и сохранявшиеся 30 лет до конца времен СССР. Были соответственно изменены и цены всех товаров, заработная плата, пенсии, стипендии и т. д.

В этом же году не только героизм — космический полет Гагарина в апреле и вслед за ним полет второго космонавта Германа Титова на «Востоке-2», — но и обычная жизнь становились более доступны советскому человеку. На голубых экранах впервые появилась интеллектуально-развлекательная игра «КВН», а на большой экран вышел культовый фильм Владимира Чеботарева и Геннадия Казанского «Человек-амфибия». Он вполне мог составить конкуренцию Голливуду, и недавно получившая Оскар картина «Форма воды» Гильермо дель Торо оказалась подозрительно похожей на советский оригинал. Тогда же в 1961-м вошли в моду бардовские баллады Булата Окуджавы, по-бунтарски хрипел свои песни Владимир Высоцкий.

Но военно-промышленный комплекс брал свое. 30 октября на ядерном полигоне мыса Сухой Нос архипелага Новая Земля произошел мощнейший в мировой истории взрыв 58-мегатонной советской водородной бомбы, вошедшей в Книгу рекордов Гиннесса. Работа над бомбой началась давно, но в надежде на потепление отношений с США взрыв откладывался. Хрущев решился нарушить мораторий, хотя признавал свое «желание… отказаться от испытаний, и мы это конкретно выразили в конкретных предложениях и обратились к нашим вероятным противникам, которые накапливают это оружие, но они же нас не послушали… проводят политику, направленную… против нашего советского народа, поэтому мы будем продолжать взрывы»[741].

Создание сверхмощного ядерного заряда — вспышка от него была видна на тысячи километров, в Норвегии, Гренландии и на Аляске, а взрывная волна трижды обогнула земной шар — укладывалось в концепцию Хрущева развития качественно превосходных стратегических ядерных сил. Даже без количественного паритета с Америкой угроза абсолютного ущерба для противника поможет избежать войны в принципе. В разработке «Изделия АН602» — официальное название бомбы, которую народ окрестил «Царь-бомбой» или «Кузькиной матерью», — участвовал Сахаров. Он звонил и писал первому секретарю, требуя прекращения испытаний. Интересно, что в разных интервью Сергей Хрущев утверждал обратное: «Орудие было не нужно — и это знал Хрущев. Он согласился провести эти испытания только по настоянию ученого Андрея Сахарова»[742].

Как и в ситуации с фарцовщиками, мой дядя стремится оправдать решения своего отца. Но Никита Сергеевич мог и сам за себя постоять. В мемуарах он подробно рассказывал, как Андрей Дмитриевич, которого он называл «нравственным кристаллом среди ученых», «обратился ко мне с просьбой не делать этого испытания… Его, конечно, своими аргументами не убедил я, и он меня своими аргументами, конечно, не убедил… Мы обсудили просьбу Сахарова в правительстве и решили, что не можем согласиться… и должны провести испытания, и мы произвели испытания, взорвали водородную бомбу. Она выводила нас на совершенно новую ступень по вооружению»[743].

На встрече с учеными-атомщиками 10 июля 1961 года, по воспоминаниям самого академика, первый секретарь был как раз за испытания. Он попенял физику, что тот «от техники… переходит к политике»: «Тут он лезет не в свое дело… Я был