Никита Хрущев. Вождь вне системы - Нина Львовна Хрущева

Кремля символизировала чистоту, открытость, спокойствие архитектурных форм и антисталинскую функциональность. Дворец не вписали в существующий стиль; его поставили, чтобы утвердить «оттепельный» новый. Предполагалось, что все больше представителей партии будут регулярно собираться для обсуждения народных дел.

Перед самым открытием Хрущев еще раз поехал полюбоваться на этот образец «ленинского конструктивизма 1960-х». Мама рассказывала, что все ахали, и от необычных подземных этажей, и «от чувства невесомого баланса внутри, даже от кранов в туалете, закупленных где-то в Европе, от особенной обивки кресел. Жалко было снесенных кремлевских построек, но, как с целиной, радовало ощущение скачка в будущее. Папа спросил, сколько стоит обслуживание. Вдруг оказалось, что дворец — символ не только новизны, но и расточительства. Каждый день выходил в копеечку — в 6000 рублей. Была немая сцена, как в „Ревизоре“». Инженер тогда получал примерно 120 рублей в месяц. Хозяйственный Косыгин помялся, рассказывала мама. «Между съездами можно передать для спектаклей Большого театра, пусть окупается», но «папа был за демократию, решил, что надо кино людям показывать, мероприятия, экскурсии, чтобы одинаково служил и правительству, и народу».

Прошел съезд, дворец открыли для посещения, но народ оказался неблагодарным. Невиданная партийная роскошь его потрясла, и многие решили ее элементы присвоить. В туалетах европейские краны поотворачивали, где-то что-то повыдергивали. Пришлось передать его для спектаклей Большого театра и других высококультурных показов, а фурнитуру и обивку заменить на более народостойкую.

Моя детская подруга Марина Козлова, внучка Фурцевой, рассказывала, что, хотя Большой и давал во дворце спектакли, для танцев он не особенно годился. Марина училась в балетной школе и знала о жалобах артистов: сцена плоская, а не наклонная, как в театре. Оперные певцы в нем тоже поначалу не любили выступать, потому что акустика была рассчитана не на арии, а на громкие речи. Зато здание больше не простаивало каждый день за баснословные деньги. «Папа потом признавал: раздули штаты, не подумали, хорошо, Алексей Николаевич подсказал, как сэкономить», — говорила мама. Но даже с недостатками и недоделками это было обещанием нового будущего.

Именно тогда 66-летний Хрущев начинал подумывать об отставке. 8 октября умерла Ариша — Ирина Сергеевна. Она навещала его на даче в воскресенье, смотрела в окно, восхищалась оттенками осенних листьев и вдруг на полуслове замолчала. Они не были близки, но неожиданная потеря младшей сестры прадедушку потрясла и испугала. Когда ее хоронили в стене Новодевичьего кладбища, он рыдал, как не рыдал со дня смерти Сталина. Теперь, с продвижением Козлова, он серьезно собрался на пенсию в 1966 году. «Вот проведем XXIII съезд КПСС, и пойду на покой. Кадры теперь сильные, без меня справятся», — вспоминала мама его слова. А он вспоминал свои слова 1957 года: молодое поколение будет «управлять, подписывать, не хуже нас. Если мы сами не поймем, нас поносить будут». Леонид Млечин, правда, считает, что Хрущев сам бы не ушел. «Хотеть он мог сколько угодно, но система не позволяет», — не раз убеждал он меня.

Материалы XXII съезда показывают, что радикальные порывы Хрущева вызывали откровенное недовольство у его более консервативных коллег. Он считал, что классовая борьба окончена, поэтому Советский Союз стал общенародным государством. Суслов же настаивал на «ведущей роли рабочего класса» на протяжении всего периода строительства коммунизма, так как именно «рабочий класс… наиболее передовая и организованная сила советского общества»[754].

Попытка Хрущева избавиться от понятия «диктатура пролетариата» — так как любая «диктатура» означает перманентное военное положение, — еще до съезда встретила шквал критики от приниженного, но не поверженного Молотова. При обсуждении программы он заклеймил «антиреволюционный дух» общенародного государства и даже хотел опубликовать свое разгромное мнение в журнале «Коммунист» по случаю 90-летия Ленина в апреле 1960 года[755].

Бурлацкий настаивал на том, что к отмене «диктатуры» первый секретарь стремился уже давно, так как отказ от нее улучшит международный образ Советов[756]. Еще перед XXI съездом будто бы сам Бурлацкий подсказал власть предержащим, что диктатура в СССР отмерла из-за ликвидации эксплуататорских классов. Тезис был таков: диктатура была формой классового угнетения; после революции рабочий класс подавил эксплуататоров. Нет эксплуататоров, нет и объекта притеснения; значит, нет и диктатуры. СССР стал всенародным государством, где люди непролетарского происхождения больше не граждане второго сорта. В этом добровольно дисциплинированном коммунистическом обществе каждый ограничит личные желания на благо государства, а оно будет относиться к людям как к людям, а не как к винтикам. Нельзя больше просить народ о ежедневных жертвах ради прекрасного будущего, которое неизвестно когда наступит.

Не все граждане разделяли оптимизм премьера по поводу скорого пришествия коммунизма, беспощадно высмеивая утопические обещания лучшей жизни:

— Почему у нас в стране не хватает молока и мяса?

— Мы идем к коммунизму семимильными шагами. Какая корова за нами угонится?

Суровую сталинскую систему люди были готовы терпеть ради неопределенно-далекого светлого горизонта, но призрак коммунизма практически завтра воспринимался как дурь сказочного Ивана:

— Почему Хрущев лучший дедушка на свете?

— Потому что он рассказывает байки и не кормит манной кашей.

Постановление ЦК КПСС по записке Н. С. Хрущева «О некоторых перспективах сельскохозяйственного года и неотложных задачах в области сельского хозяйства»

20 июля 1961

[РГАНИ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 352. Л. 52–53]

До этого они так же смеялись, когда первый секретарь объявил о введении 42-часовой рабочей недели в 1960 году (по сравнению с 48-часовой рабочей неделей в 1958-м), дальше вообще планируя сократить ее до 35 часов. Не все были благодарны; то есть благодарность была, но и насмешки тоже:

— Почему сразу нельзя перейти на 35-часовую неделю?

— Потому что половину рабочего времени люди и так анекдоты про Никиту рассказывают.

Но Хрущев не сдавался. 7 мая 1960 года вышел закон «Об отмене налогов с заработной платы рабочих и служащих». Бюджет теперь пополнялся за счет «выравнивания» доходов наиболее и наименее оплачиваемых работников. Это стало еще одним шагом к повышению «благосостояния народа» и «отмиранию государства»[757].

Для скорейшего наступления коммунизма активизировалось и наступление на сталинизм. В ноябре 1960 года Ольга Шатуновская снова занялась вопросом вины Сталина в смерти Кирова. Через несколько месяцев Комитет партийного контроля представил отчет о вероятном причастии Сталина к этому убийству. На XVII съезде 1934 года против него проголосовали сотни делегатов, и популярность Кирова стала угрозой для единоличной власти вождя. Кремль слишком быстро использовал смерть ленинградца для оправдания массовых репрессий: Сталин уже в день убийства подписал новые законы о терактах, разрешающие