Записки сестры милосердия. Кавказский фронт. 1914–1918 - Х. Д. Семина

На другой день утром войска и штаб отряда ушли дальше. На месте остались мы, телефонисты да немного казаков для охраны. Но и мы тут простояли недолго. Нам дали живой инвентарь – барашков. Санитары резали их по мере надобности. С обеих сторон мы получали телефонограммы. С позиции сообщали, что столько-то идет к нам носилок с ранеными. А из тыла заказывали приготовить еду для команд солдат и казаков, шедших к отряду. Это были по большей части отставшие от своих частей или транспорты, подвозившие продукты и патроны. Среди них были, конечно, и больные. Их мы держали два, три дня. Подлечим, подкормим и они, отдохнув, идут с новыми силами дальше.

Как-то под вечер мы пошли пройтись… Поднялись на ту горку, где стояли телефонные палатки, и услышали, точно целая рота разговаривает!.. «Штаб отряда!.. Штаб отряда!.. Я слушаю! Я слушаю!..» Мы подошли и увидели, что Ваня Сапожников лежит на животе в палатке головой наружу, держит в руке телефонную трубку и, не переставая, говорит: «Я слушаю! Я слушаю!..» Внутри палатки несколько солдат сидели на корточках и все говорили по телефону что-то совсем непонятное для нас. Ваня нас заметил, улыбнулся одними глазами и показал свободной рукой, чтобы мы не уходили. Но сколько мы ни стояли, разговор не прекращался ни на минуту. Мы показали ему знаками, чтобы он приходил к нам, когда будет свободнее, и ушли к себе. Была уже ночь. Мы давно уже легли спать. Вдруг слышим:

– Я пришел ужинать, сестры! Куда вы запропастились?! – Это был Ваня Сапожников. – Воспользовался «первым свободным временем», по вашему приглашению…

Пришлось встать и выйти из палатки.

– Какой же теперь ужин?! Давно все спать легли!

– А я только что освободился и голоден, как волк!

Мы накормили его как могли. Когда он поел, предложил нам пойти поговорить со знакомыми по телефону:

– Хотите, пойдем разговаривать с Митей Трухиным? Теперь самое время! Турки спят, и телефоны свободные, – предложил Ваня.

– Так ведь и Митя спит тоже! Устал ведь не меньше вас.

– Ничего! Телефонная трубка у него, наверное, и во сне около уха. У нас здесь спокойнее, а на позиции нельзя ведь отойти от телефона ни на одну минуту. Мне сказали сегодня, что его скоро переведут в ставку штаба заведывать связью, а меня пошлют на его место.

Через неделю к нам на пункт приехали студенты и сестры милосердия из тыла и сменили нас. Наша же летучка пошла вперед за отрядом. Весь день идем по такой же тропе, как и раньше. Нас сопровождает казачий конвой. Жара страшная. Лошади устали. Мокрые от пота, они едва помахивают хвостами, отбиваясь от мух и оводов… Пройдя немало верст, остановились, слезли и присели на край тропы, держа лошадей в поводу.

– А вы дорогу знаете? – спросила женщина-врач у казаков.

– Нет, никогда здесь не ходили… Да не заблудимся, не бойтесь!.. Все равно свернуть-то ведь некуда! Одна ведь тропа… Беспременно приведет к нашим. Мимо ставки никак не пройдем. Казаки остановят! Всюду посты и маяки из казаков штаб оставляет… Наши войска дошли до самого Ефрата-реки, сказывали раненые, которых в тыл везут. Наши-то войска по эту сторону на высоком берегу, а турки – на низком. Нашим-то сверху легче охранять берег. Сиди да постреливай, который ежели турок сунется на нашу сторону. Забайкальцы со своей позиции рыбу глушат ручными бомбами. Бросит сверху бомбу в реку и ждет… Как она в воде разорвется, рыба сейчас же всплывает кверху брюхом. Поближе к берегу, внизу в кустах, другие казаки караулят. Как только увидят, что рыба всплыла, палками ее и выгребают на берег… А чаще просто лезут в реку и ловят прямо руками. Сказывают, страсть, сколько ее там!..

– А турки разве не стреляют по ним?..

– Иной раз стреляют… Да не всегда! Им ведь тоже любопытно посмотреть…

– Уже вечер, а никакого признака лагеря еще не видно. Где же мы сегодня ночевать-то будем? – спрашиваем мы казаков.

– А в селении…

Перед закатом солнца мы увидели вдали группу ехавших нам навстречу казаков.

– Это вы будете перевязочный пункт? – останавливаясь, спросили они нас.

– Мы! Мы! Где тут селение? Мы устали и хотим место для ночлега!

– Да вот тут, совсем недалеко уже… Нас послали встречать вас. Мы стоим на охране дороги.

– Вы нас проводите до селения?

– Нет. Туточка недалеко – всего версты полторы будет. Там вас другие казаки встретят. А мы идем дальше…

Долги же казачьи версты! Идем, идем, а селения все нет!.. Наконец ущелье расширилось, и мы увидели внизу целый город из палаток. Из-за поворота тропы выехали новые казаки и повели нас к нашему месту для бивака. Мы свернули на новую тропу, по ней обогнули весь лагерь и остановились в роще из больших деревьев с разрушенными сараями среди них. Это было наше место для перевязочного пункта. Было уже почти совершенно темно. Мы стали помогать санитарам развязывать тюки и ставить наши походные кровати. Опять будем спать под открытым небом!

– Тишкин! Разводи костер! Грей воду для чая, – командовала Софья Мефодиевна.

У нас было кое-что из съестного, и мы решили не готовить горячего ужина, а лучше скорее лечь спать. Только мы стали устраиваться и разбираться в своих вещах, как пришел доктор Жуковский и сказал, что нас ждут в штабной столовой ужинать. Долго отказываться не приходится, когда хочется есть; мы согласились и через неколько минут сидели уже в «столовой». Она была на лугу, под тысячелетним дубом. Небольшой квадрат этого луга служил столовой. По четырем сторонам его была вырыта канава – место для ног сидевших вокруг стола. На столе – свечи в стеклянных колпаках; с нижней ветки дерева, над столом, свешивался фонарь с лампой-молнией… Было удобно, светло, красиво! А мы были так голодны, что старались не замечать злобных комаров, которые кусали нас с остервенением… Нас встретили очень приветливо. Расспрашивали, почему мы запоздали.

– Мы вас ждали раньше, – сказал генерал Левандовский.

– Что-нибудь случилось?

На ужин был опять вареный барашек… Но мы старались не замечать и этого.

– Устраивайтесь здесь надолго! Мы будем стоять тут до тех пор, пока наши войска не возьмут Мосул, – сказал генерал.

Я чувствовала себя несчастной. Я так устаю на походе, что, как только солнце скрывается за горами, я совершенно становлюсь неспособна бороться со сном. Вот и теперь! Все за столом болтают, шутят, смеются, а я чуть не засыпаю.

На другой день мы встали чуть свет и стали