Хроника моей жизни - Савва (Тихомиров)

встречал, но было, хотя и немного, и неприятного. Отрадно было видеть усердие народа и духовенства, но больно было видеть бедность духовенства, затруднения многосемейных священников с дочерьми и, хотя редко, наш бич и язву – нетрезвость. Но общее впечатление обозрения – доброе.

Какие прекрасные церкви встречаются и какое великое усердие к храмам Божиим в нашем народе! Нередко воспоминалось при этом о безумии наших нигилистов, детскими руками стремящихся поколебать каменную скалу.

Верно слово и всякого приятия достойно: “на сем камени созижду церковь мою и врата адова не одолеют ее” (Mф. 16, 18).

Отношения владыки[600] ко мне, по милости Божией, доселе наилучшие. Полагаю, что впечатления отзывов о проекте реформы[601] не воспоминаются как давно прошедшие.

И дай Боже, чтобы и никогда не были воспоминаемы.

Бывши у Троицы в последний раз, я узнал от Д.Ф. Голубинского[602], что один из протоиереев уездных Вашей епархии, именно Вышне-Волоцкий, наш товарищ по академии магистр Александр Иванович Яшин, подвергся великому несчастию – потерял единственную и великую красавицу, по имени Зоя, дочь 20-ти лет. Жены он лишился очень давно и жил единственно для дочери. Теперь и ее нет. Это человек прекрасной души, весьма основательный и рассудительный, и мог бы быть прекрасным архимандритом, а может быть, и архиереем. Преосвященнейший владыко, благоволите обратить на него Ваше милостивое внимание и не признаете ли для церкви полезным расположить его к монашеству.

Письмо сие вручит Вашему преосвященству Димитрий Димитревич Благово, уже лет десять пребывающий в Угрешском монастыре в качестве послушника, но не могущий еще получить монашества, потому что имеет жену, по закону принадлежащую ему, а живущую с другим. Теперь он ищет с нею развода и по этому делу имеет нужду в содействии Тверских светских властей, которые понудили бы его жену явиться в консисторию Московскую. Преосвященнейший владыко, не откажите ему в Вашем милостивом содействии.

Письмо это пролежало неделю в ожидании, что явится человек, о котором писано в конце предыдущей страницы; но он не являлся и совсем не хочет ехать в Тверь, а посылает по почте прошение к Тверским властям».

8-го числа скончался в Казани преосвященный архиепископ Антоний (Амфитеатров). Вечная ему память!..

От 29-го числа писал мне из Владимира преосвященный Иаков:

«У нас в семинарии исключили ученика за чтение газеты “Начало”. Не сознался, как попал к нему запрещенный номер.

В Воронежской семинарии у ректора выбили стекла, а у инспектора положили в печь пороху. Когда затоплена была печь, произошел взрыв, выкинуло несколько кирпичей, но, к счастию, никому не причинило вреда. Послан чиновник произвесть ревизию.

Преосвященный Феофан[603] ездил в Москву на совет, что делать с глазами. Один почти ничего не видит, другой плохо. Сказали, что операцию производить еще рано, не созрела плева. Я видел карточку владыки за последнее время. Узнать нельзя. Очень пополнел и глаза прищурились. Жаль, что старец должен ограничивать свои занятия, чтоб вовсе не потерять зрения».

25-го числа. Торжественный праздник Рождества Христова встретил на новой пастве, по милости Божией, радостно и благополучно.

31 числа получено было мною приятное известие, что товарищи мои по академии Алексей Егорович Викторов и Дмитрий Захарыч Бакрадзе избраны в почетное звание членов-корреспондентов Императорской академии наук.

Архиепископ Тверской и Кашинский. Окончание земного пути

1880 год

1-е число, вторник – день Нового года, после церковной молитвы, ознаменован, по обычаю, приветствиями как личными, так и письменными.

6-го числа писал я в Москву супруге покойного историка Сергея Михайловича Соловьева, Поликсене Владимировне Соловьевой, приславшей мне в дар с собственноручною надписью последней (29-й) том «Истории России» ее умершего мужа:

«Получив присланный Вами посмертный (29-й) том знаменитого творения Вашего незабвенного супруга Сергея Михайловича, спешу принести Вашему превосходительству искреннейшую благодарность за столь неожиданное для меня внимание.

Прошу вместе с теми принять от меня выражение сердечного глубокого соболезнования о постигшей Вас скорби. Но кончина Сергея Михайловича составляет горестную, невознаградимую утрату не только для Вас, но и для всех умеющих ценить и чтить ученые достоинства и заслуги».

8-гo числа получено было мною письмо из Москвы от Н.П. Киреевской, которая писала мне от 7-го числа:

«Слышала, что здоровье Вам изменяет и что зрение Ваше слабеет.

Помилуй Вас милосердие Божие и исцели Царица Небесная! это моя хотя и недостойная, но искренняя и постоянная молитва о Вас, Владыка Святый.

Позвольте предложить Вам для сбережения зрения необходимое средство: вместо света ламп и стеариновых свеч употреблять свечи восковые, чистого белого воска. Две или три свечи под абажуром будут достаточным светом при занятии. Покойный митрополит Филарет употреблением восковых свеч сохранил зрение. Усердно прошу Вас, владыка святый, последовать его полезному примеру.

Свечи восковые всегда имеются в продаже по 4 на фунт; покуда прикажите взять их хоть 10 фунтов и прикажите отлить для вас восковых свечей пуда два, по три на фунт. Они горят светлее, что при занятии много облегчает зрение. Стеариновые свечи вредны: в них для очищения кладется мышьяк. А керосин из комнат Ваших благоволите вовсе изгнать и заменить олеином, невредным.

Простите, что утруждаю Вас чтением моего письма, которое бы Вы давно получили, если бы не моя болезнь лишила меня утешения писать к Вашему преосвященству».

В ответ на это писал я от 12-го числа:

«Спешу принести Вам душевную благодарность за Ваше родственное попечение о сохранении моего зрения. Вашим добрым советом не замедлил я воспользоваться; приказал сделать, для опыта, из лучшего воска несколько четвериковых свечей на своем епархиальном заводе, который устроен на земле моего архиерейского дома, и вот уже два дня употребляю эти свечи. Если справедливо, что в стеариновых свечах есть примесь мышьяка, то, очевидно, им надобно предпочесть свечи восковые. Что касается лампного освещения, я никогда им не пользовался.

Но что оказалось в моих глазах? Оказалось, что один только правый глаз начал ослабевать вследствие, разумеется, чрезмерного напряжения; левый же почти совершенно здоров. Между тем для того и другого глаза стекла в моих очках были одного и того же номера, и только случайно я узнал, что левый глаз у меня цел и вовсе не требовал оптического стекла. Когда по надлежащем испытании моих глаз для левого глаза оптическое стекло заменено было простым (консервом), я как будто бы прозрел, и мое зрение значительно исправилось.

Утешения от Господа желаю Вам».

14-го числа служил я в городской Владимирской церкви литургию, после оной совершал отпевание над телом маститого поэта Феодора