Калевипоэг - Фридрих Рейнхольд Крейцвальд

лебедку.

Линда молвила с порога

— Ты напой лошадку, парень!

Запряги, батрак, лошадку,

У саней заправь оглобли,

Поверни ковровым боком

К пашне сани расписные,

А полозьями — к рассвету! —

И пошли они прощаться

С бабкой — с матерью приемной:

— Матушка моя, прощайте!

Я должна от вас уехать,

Улететь от милых сердцу!

Как от стаи лебединой,

Я из дома улетаю

От друзей моих хороших,

От родимых мест любимых.

Уж пора кончаться пиру!

Дно видать в ковшах медовых,

Хлеб доеден до горбушек! —

Калев стал ногою в сани.

Села рядом с ним невеста.

Он рукой своей могучей

Стан девицы опоясал,

Ногу выставив из санок.

Золотою звякнул шпорой,

Прозвенел задорным звоном:

— Ах, моя родная Линда!

Что ты дома позабыла?

Ты троих забыла дома:

Месяц в горнице остался —

Это мать твоя старушка,

Солнце на дворе широком —

Это дядюшка твой старый,

Да березки за порогом —

То двоюродные братья,

Что росли с тобою в Ляне! —

— А остались — пусть остались

Уку снова даст им счастье!

По проложенной недавно

Неуезженной дорожке

Улететь от них должна я! —

Месяц вслед смотрел печально.

Солнце хмурилось в раздумье.

Молча плакали березки.

Линда, радостная птица,

Улетала без печали.

Женихом своим любима,

В дом к нему она спешила

По широким белым долам,

По оснеженным дубравам,

Ясным днем — при свете солнца.

Ночью же — в сиянье бледном

От ее нагрудной пряжки[51].

К дому Калева летела,

В те шелковые покои,

Где чудесное сияет

Ложе отдыха и счастья.

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

Кончина старого Калева. Детство Калевипоэга.

Как рассказывать начну я,

Разолью рекою песню,

Расплесну волной прибоя, —

Удержать певца в полете

Тучи грозные не смогут,

Беспредельный путь небесный

Укротить его не в силах.

Села будут песню слушать.

Господа развесят уши,

Останавливаясь важно.

Города большие смолкнут,

Вслушиваясь издалека.

Солнце жизни проходило

В полуденные ворота.

Много сыновей и дочек

Линда Калеву родила,

По ночам над ними пела,

Колыбели шест качая.

Щедрой грудью материнской

Сильных сыновей вскормила,

Вырастила, воспитала

Витязей, отца достойных.

Дивной силой богатырской

Мускулы их одарила,

Разуму их научила.

Поднялись птенцы, окрепли

Калеву-отцу в подмогу,

Линде-матери в утеху.

А когда к закату жизни

Подходил великий Калев,

Из детей их только двое

Оставались в отчем доме, —

Будто бы в стручке гороха

Две горошины последних.

А другие разлетелись

По дорогам вольным, птичьим,

По далеким странам мира

Поискать своей удачи,

Угнездиться на чужбине.

Ведь скупая наша местность,

Пашня скудных урожаев,

Всем им дать была не в силах

Хлеб и место для жилища,

Телу — добрую одёжу.

Старый Калев наказал им,

Заклинал детей любимых —

Не делить на части землю.

Завещал всю волость эстов

Одному из них в наследье.

Хоть и ростом и дородством

Сыновья с отцом сравнялись,

Взяли часть отцовской мощи,

Но еще могучей силой,

Сметкой, разумом высоким

Жизнь отцова красовалась.

И еще он дал начало

Незадолго до кончины

Запоздалому отростку,

Что на свет земной явился,

Как яйцо в гнезде орлином,

Как звезда после заката,

После Калева кончины!

О его последнем сыне

Много в памяти народной

Добрых знаков сохранилось

И его уста народа

Нарекли повсюду «Сокни».

В наши дни в народе эстов

В песнях многих и сказаньях

Сына ветви богатырской

Вспоминают, прославляют

И зовут — «Калевипоэг».

По его следам далеким

Реки бурные стремятся,

Волны катятся морские,

Тучи по небу несутся,

Расцветают луговины,

На ветвях звенят синицы,

Птицы вещие кукуют.

И об этом младшем сыне —

Полководце наших дедов —

Древние поют преданья,

Славят витязя деянья.

Разве есть в какой деревне

Или в темном захолустье,

Средь сынов растущих наших,

Среди дочек светлоглазых

Хоть одна душа живая,

Что не слышала сказаний,

Слова древних поколений

О богатыре могучем,

Сыне Калева последнем?

Обойди пределы Пярну,

Обойди дороги Ярва,

Поезжай в селенья Харью,

На луга и пашни Ляне,

Проберись на берег Виру[52].

Землю всю пройди до Пскова,

До дубрав тенистых Таары,

На гнедом скачи в Суоми,

Иль на сером — в Алутага[53], —

В каждом крае ты услышишь

Эти старые преданья.

Вести о могучем муже

Веют сумраком вечерним,

Мглой от вереска ночного,

Вдоль по улицам дубовым,

Через медные ворота,

От железных древних башен,

От гранитных скал прибрежных…

На закате славной жизни,

На заре своей вечерней

Старый Калев тихим словом

Милой женушке поведал,

Тайну добрую открыл ей:

— Линда, женушка родная,

Золотой ты мой цветочек,

Ты весеннею порою,

Летом, осенью богатой

Дюжих сыновей носила,

Сильных мне детей вскормила

Щедрой грудью материнской,

В добрых рученьках ночами

Их баюкала, качала, —

Знай, что этою зимою

Новый ты мне дашь отросток.

Новый ты родишь дубочек.

Линда, милая супруга,

Дорогой цветок из Ляне,

Детище яйца тетерки!

Тяжело опять ты ходишь

Ожидания стопою,

Каждый день меняя туфли[54],