Творцы истории. Кто, как и почему сформировал наше представление о прошлом - Ричард Коэн

Круг интересов чернокожих историков впечатляет. Приведу лишь три примера. Марта С. Джонс из Университета Хопкинса, начинавшая как адвокат-правозащитник, занялась изучением историии и в 2007 году опубликовала книгу “Все вместе” (о правах женщин в афроамериканской культуре), в 2018‐м – “Право почвы” (о принципе предоставления гражданства по праву рождения и его влиянии на чернокожих), а в 2020 году – “Авангард”, в которой рассмотрела, как негритянки десятилетиями боролись за равенство. Занимающая аналогичный пост в Стэнфорде Эллисон Гоббс напечатала в 2014 году свою первую книгу – о расовом переходе (главным образом история ее кузины-афроамериканки, которая “сошла за белую”), а пять лет назад обосновалась в New Yorker и писала то о Мухаммеде Али, то о шотландской песне Auld Lang Syne (“Старая дружба”). Среди ее нынешних проектов – To Tell the Terrible [“Рассказать о страшном”] (история сексуального насилия над чернокожими женщинами) и Far from Sanctuary [“Вдали от убежища”] – история автомобиля глазами чернокожих водителей. Келли Литтл Эрнандес, профессор истории Калифорнийского университета, в 2017 году издала “Город арестантов” – смелое культурное исследование, посвященное малоэффективной тюремной системе Лос-Анджелеса в 1771–1965 годах. Книга удостоилась четырех престижных премий.

Уже несколько лет в списках бестселлеров присутствует необычайно много книг о расовой проблеме в США и “африканской диаспоре”. Вот лишь шесть из них: “Белая хрупкость”, “Между мной и миром”, “Как быть антирасистом”, “Итак, поговорим о расе”, “Цвет закона”, “Начать снова. Америка Джеймса Болдуина и ее уроки для нас”. А в июне 2020 года среди верхней двадцатки в США одновременно находилось три книги чернокожего ученого Ибрама Ксолани Кенди. Еще недавно его звали Ибрамом Генри Роджерсом. В 2013 году, женившись, он сменил фамилию на Кенди (“возлюбленный” на языке кенийского народа меру). Кроме того, Ибрам отбросил полученное при рождении второе имя, когда узнал, что живший в XV веке португальский инфант Генрих Мореплаватель организовывал первые эспедиции в Западную Африку для захвата рабов, и заменил его на Ксолани – “мир” по‐зулусски.

Родители Кенди, в 1997 году переехавшие из Нью-Йорка на север Виргинии, находились под влиянием идей движения “Власть черным” и либеральной теологии, но со временем влились в буржуазию. Кенди учился в школе, названной в честь генерала-конфедерата Джексона по прозвищу “Каменная стена”, и победил на конкурсе сочинений, высмеяв чернокожих бедняков, которым ничего “не удалось”. Память об этом преследует Кенди. Он объясняет, что пребывал “в плену расистских идей, прикрываемых устремлениями среднего класса”[1105].

Писательский успех Кенди начался с книги “С клеймом от рождения. Полная история расистских идей в Америке”. Это почти 600‐страничное исследование расовой проблемы, изложенное в биографиях пяти знаменитых американцев: Коттона Мэзера, Томаса Джефферсона, Уильяма Ллойда Гаррисона, У. Э. Б. Дюбуа и Анджелы Дэвис. В 2016 году книга удостоилась Национальной книжной премии в номинации “Нон-фикшен”. Я проглотил ее в один присест. Следующее сочинение Кенди, “Как быть антирасистом” (также номер один в списке бестселлеров), – в большей степени публицистика, чем историография, – и при этом глубокая книга (американское издательство Penguin Random House попросило весь свой старший персонал ее прочитать). Здесь Кенди утверждает, что в нынешних условиях не делать ничего – значит быть расистом: компромиссов для Кенди не существует. Но, как писал Генри Дэвид Торо, “с теми, кто плохо слышит, должно говорить громко”.

Учитывая медленную эволюцию веры в себя Дюбуа и других, Кенди почти с обескураживающей честностью признается в “Заклеймен с самого начала”: “До подготовки и сочинения этой книги я придерживался расистского мнения об ущербности чернокожих… Я не вполне понимал, что единственное, что не так с чернокожими, – то, что мы думаем, будто с чернокожими что‐то не так”. Сначала Кенди не собирался писать то, что в итоге написал: он желал переработать свою диссертацию о генезисе афроамериканских исследований в высшем образовании в конце 1960‐х годов (одна только первая глава составила девяносто страниц), но понял, что он хочет сказать нечто совершенно иное. Сейчас, в свои тридцать девять лет, Кенди – профессор Бостонского университета (он занимает прежнее место Эли Визеля) и директор-учредитель университетского Центра антирасистских исследований – уже приступил к работе над следующей книгой с рабочим заглавием “Костяк неравенства”: речь идет о закрепленной американским законодательством расистской политике. Как и “Заклеймен с самого начала”, это повествование, подробное изложение истории препятствования голосованию, практики “редлайнинга” (когда ипотечные банки выделяют на карте районы, жителей которых они не собираются кредитовать[1106]), джерримендеринга [произвольной демаркации избирательных округов] и других приемов, до сих пор бросающих тень на Америку.

Неожиданное внимание к проблеме расизма вызвало негативную реакцию некоторых историков, политологов и интеллектуалов. Они утверждают, что чернокожие ученые отдают приоритет собственной программе, изображающей историю искаженной, – и что это наводит на мысль о самолюбовании: как будто все в американской истории сводится к межрасовым отношениям, а чернокожие (и только они!) – исключительно жертвы расизма. Эти люди указывают, что в наше время более 43 % афроамериканцев относится по меньшей мере к среднему классу[1107].

Антирасисты, в свою очередь, горячо защищают позиции. Летом 2020 года нью-йоркское отделение организации “Демократические социалисты Америки” пригласило чернокожего политолога Адольфа Рида, заслуженного профессора Университета Пенсильвании, выступить перед аудиторией в Zoom. Рид повторил изложенный в некоторых своих работах довод, что левые поглощены расовыми проблемами и не уделяют должного внимания классовым проблемам. Он утверждал, что ради победы рабочему классу и беднякам всех цветов кожи следует объединиться. Концепция расы узка и переоценена.

Услышав такое, члены отделения пришли в ярость. Как позволили говорить тому, кто “в эпоху эпидемии и протеста”[1108] преуменьшает значение расизма? По мнению одной из групп оппонентов, такая позиция “реакционна и страдает классовым редукционизмом, в лучшем случае – глухотой”. Рид и спонсоры согласились на отмену лекции. Так, по словам автора New York Times, “самая, вероятно, могущественная социалистическая организация страны отменила выступление чернокожего профессора-марксиста из‐за его воззрений на расовую проблему”[1109].

Несмотря на иронию и “отмену” из политических соображений лекции профессора Рида в буквальном и переносном смысле, афроамериканцы давно с подозрением относились и к коммунистам, и к социалистам. В 1931 году Дюбуа вслух сказал то, что чувствовали многие: чернокожие в идеале должны увязать свои интересы с интересами рабочего класса – но только в том случае, если белые пролетарии окажут им поддержку в борьбе с расизмом:

Американские негры не готовы выступить штурмовыми отрядами коммунистической революции, подгоняемыми навстречу смерти, жестокости и унижениям ради того, чтобы белые рабочие выигрывали сражения. Они не таскают каштаны из огня ни для капиталистов,