Творцы истории. Кто, как и почему сформировал наше представление о прошлом - Ричард Коэн

В 1926 году уважаемый ученый Гу Цзеган выяснил, что тысячелетиями история страны в основном фальсифицировалась и псевдоисторики искали генеалогические, исторические и философские основы для своей политической повестки. Не только Конфуций придумал древность, “в действительности не имеющую основы”[1134], для подтверждения своих гипотез о будущем: за 2000 лет до рождения Христа и еще в первой четверти III века китайцы приукрашивали прошлое. “Чем отдаленнее то или иное событие, – писал профессор Гу, – тем подробнее сведения о нем”[1135]. В своей многотомной “Дискуссии по древней истории” [1926–1940] он очерчивает масштаб этой коллективной фальсификации:

Общепринятая хронология китайской истории занимает 5000 лет (согласно апокрифической литературе – 2 276 000 лет!). Но если отбросить данные, полученные из искаженной истории, и историю, которая выводится из такой литературы, то хронологию следует свести примерно к 2000 лет – иными словами, половине традиционной[1136].

Откровение Гу Цзегана ни в коем случае не первое, однако самое известное. Коллеги посоветовали ему написать авторитетный труд о прошлом страны, разобравшись, по его выражению, в “запутанной бухгалтерии китайской истории”[1137]. Гу благоразумно отказался, ограничившись разоблачением фальсификаций. В последние годы ученые обнаружили исторический труд Лао-цзы, написанный, очевидно, до династии Хань (206 до н. э. – 220 н. э.), по меньшей мере 2200 лет назад.

Еще один способ исказить историю – прибегнуть к умолчаниям. Г. Дж. Уэллс в бестселлере “Очерк истории” не упоминает о романтизме и Просвещении, зато написал целую главу о летающих драконах. Даже опытные историки могут обмануться. [Австриец] Генрих Фридъюнг (1851–1920), учившийся у Моммзена и Ранке, в 1908–1909 годах выступал на процессе по обвинению славянских националистов в сотрудничестве с зарубежным государством [Сербией]. Фридъюнг выступил на стороне обвинения, но оказалось, что власти в основном подделали доказательства, и защита не оставила от них камня на камне[1138].

Это подводит нас к истории Дэвида Ирвинга (р. 1938). Его часто называют самым убедительным в наши дни отрицателем Холокоста. Суть его заявлений в следующем. Холокост выдуман союзниками для демонизации нацистского режима. Евреи охотно участвовали в этом спектакле, поскольку могли, пользуясь сочувствием, получить у Германии деньги на обустройство собственного государства. Масштаб Холокоста (если он вообще был) сильно преувеличен. Гитлер не проводил политики истребления евреев. Ирвинг не одинок. В 2005 году президент Ирана Махмуд Ахмадинежад заявил, что убийство 6 миллионов евреев во время Второй мировой войны – это “миф”. Подавляющее большинство людей считают подобные воззрения отвратительными, но Ирвинг оказал влияние – и вдохновил – тысячи и продолжает это делать, хотя и с меньшим успехом, чем прежде.

В 1942 году немецкая подводная лодка потопила в Баренцевом море легкий крейсер, на котором служил отец Ирвинга, офицер ВМФ. Коммандор Ирвинг остался в живых, но после катастрофы бросил семью. У юного Дэвида, в основном предоставленного самому себе, рано появилась одержимость Гитлером – отчасти из‐за скепсиса, порожденного карикатурами в английской прессе. Николас, брат-близнец Дэвида, рассказывал, что тот с детства был провокатором. Подростком Дэвид выиграл школьную премию и настаивал, чтобы наградой стал экземпляр “Майн кампф”: он надеялся, что фотографы запечатлеют министра финансов Р. О. Батлера, вручающего ему на выпускном вечере книгу. (Брентвудская школа оставила последнее слово за собой, одарив юношу немецко-русским техническим словарем.)

Ирвинг демонстрировал свои симпатии и в университете, где изучал инженерное дело и экономику. Бросив по финансовым причинам университет, он отправился в Германию и некоторое время работал на сталелитейном заводе в Рурской области. Там он узнал о бомбардировке Дрездена зажигательными боеприпасами, начал изучать этот эпизод войны и написал о нем для немецкого журнала тридцать семь статей. Они легли в основу его первой книги “Разрушение Дрездена” (1963), получившей международное признание. Большинство рецензентов похвалили книгу, в особенности привлечение в необыкновенном масштабе первоисточников, с которыми Ирвинг знакомился в оригинале. Но, как он позднее жаловался, истеблишмент прохладно отнесся к призывам заклеймить “продажного политикана” Черчилля как военного преступника. Ирвинг не только не смог получить работу в университете – со службы якобы изгнали и его брата Джона, офицера ВВС. Ирвинг был разочарован.

Теперь он автор около тридцати книг о Второй мировой войне (почти все они ревизионистские). В “Войне Гитлера” (1977) он наконец признал Холокост, но заявил, что фюрера обманули подчиненные. В каждой книге Ирвинга есть и удивительные открытия, но проблема вот в чем: хорошие фрагменты хороши, но плохие все портят.

Даже факты в книге о Дрездене оказались искажены. Ирвинг указывал, что здесь погибло от 100 до 250 тысяч человек. Это меньше, чем оценка нацистов (500 тысяч), но гораздо выше других опубликованных данных. Ирвинг привел немецкий документ, в котором говорилось о 202 400 погибших и прогнозировалось, что будут найдены еще 250 тысяч тел. В следующие тридцать лет Ирвинг постепенно корректировал оценки, придя в итоге к 50–100 тысячам погибших. Последняя оценка количества жертв (не Ирвинга; это итог пятилетних изысканий группы немецких историков) – от 22,7 до 25 тысяч человек.

В 1996 году репутация Ирвинга пострадала еще сильнее. Он вчинил иск о клевете издательству Penguin и американскому историку Деборе Липштадт, назвавшей Ирвинга отрицателем Холокоста, и проиграл. Профессор Ричард Эванс, в то время возглавлявший исторический факультет Кембриджа, выступил с безжалостной отповедью: “Может показаться нелепым семантический спор, может ли называться «историком» тот, кто написал две дюжины или больше книг на исторические темы. Но если мы намерены считать историком всякого, кто занят отысканием истины о прошлом и ее предъявлением настолько точным, насколько это возможно, то Ирвинг – не историк… Ирвинг, по сути, идеолог, пользующийся историей в собственных политических целях. Он изначально не заинтересован в выяснении и интерпретации случившегося в прошлом, а озабочен только избирательным и тенденциозным рассказом о прошлом ради достижения собственных идеологических целей в настоящем. Основная забота настоящего историка, однако, – это прошлое. Вот почему Ирвинг – не историк”. Судья Грей, впрочем, допустил, что “Ирвинг как военный историк заслуживает высокой оценки” и что его познания о мировой войне “несравненны”, но, в отличие от несведушего историка, способного случайно ошибиться, Ирвинг последовательно истолковывал материал исключительно ради оправдания Гитлера и преуменьшения масштаба Холокоста. В итоге суд постановил, что Ирвинг, антисемит и расист, отрицает Холокост, что он “целенаправленно и намеренно извращал и подтасовывал исторические факты”[1139].

Это важно. Во-первых, любой историк вправе подвергать сомнению утверждения о Холокосте (а не отрицать его). В противном случае, как выразился журналист испанской газеты El Mundo, имеет место “криминализация мнения”. В 1986–1989 годах в Западной Германии шел интеллектуальный и политический спор (Historikerstreit, “спор