Никита Хрущев. Вождь вне системы - Нина Львовна Хрущева

в иронизировании по поводу совковых нравов, и в критике политических постулатов. Недаром абсурдная даже в названии картина подарила нам много цитат: «Если б я был женщиной, я был бы чемпионом», «Вы — хозяева лагеря», «Вавилоны на голове устраиваешь».

Премьера состоялась 9 октября 1964 года, за четыре дня до отставки Хрущева, а могла и не состояться. Сначала цензура посчитала, что бабушка на портрете во время причудившихся Косте Иночкину ее «похорон» — расщелина в зубах, круглое плоское лицо, ореол из сельскохозяйственных растений — очень похожа на товарища Хрущева. К тому же насмешки над «кукурузой — царицей полей» могли выглядеть антисоветскими. Тогда Герасимов, когда-то благодетель Хуциева и поклонник Феллини, пошел по проторенному пути Гайдая. Зная, что у Никиты Сергеевича есть чувство юмора, он рискнул послать копию фильма Хрущеву домой.

Мама рассказывала, как они опять все смотрели его в домашнем кинозале и хохотали: «В этот раз папа не заснул. Ему фильм очень понравился, и он совсем не подумал, что директор пионерского лагеря Дынин, роль которого исполнял Евгений Евстигнеев, был пародией на него. Он считал, что это пародия на глупцов и бюрократов, на тех, кого он бы сам хотел искоренить». Почему первый секретарь не узнал себя в Дынине? После почти десяти лет в Кремле уже слишком высоко о себе думал? Впрочем, он был не чужд самоиронии, что видно из его официальных выступлений и речей; некоторые могут рассмешить не меньше «Мертвых душ».

Юрий Визбор был прекрасным рассказчиком анекдотов, особенно политических. Бывая у нас в гостях в Переделкино, он часами развлекал слушателей. С тех пор я хорошо знаю советские анекдоты, но один, любимый Визбором, запомнился мне больше других: «Никита Сергеевич с удовольствием „ходил в народ“. Однажды колхозник начал на него напирать: „Ни молока нет, ни мяса! Чем догонять и перегонять собираешься?“ Охранники подбежали, готовились хватать смельчака; Хрущева быстро повели к машине, а он, уже влезая в салон, махал рукой и кричал: „Не сажать!“»

ВЗГЛЯД СОВРЕМЕННИКОВ

В. В. Гришин:

В печати часто представляют Н. С. Хрущева чуть ли не как гонителя творческой интеллигенции. Это неверно. У него были добрые отношения с писателями, такими как К. Федин, А. Фадеев, А. Твардовский, и многими другими, не говоря уже о М. Шолохове. Он поддерживал талантливых композиторов, художников, артистов, открыто высказывал свои суждения о произведениях литературы и искусства, но никаких гонений на деятелей культуры не учинял.

Поэт А. Вознесенский и некоторые другие неверно описывают встречу с деятелями культуры в Кремле. Я был на этой встрече. Н. С. Хрущев резко, но несомненно правильно поправил А. Вознесенского, когда он в конце своего выступления сказал: «Я считаю себя учеником В. В. Маяковского. Он был беспартийным поэтом. Я тоже беспартийный и горжусь этим» (пишу по памяти). Никита Сергеевич здесь вскипел. Встал с председательского места и резко сказал примерно так: «Нашел чем гордиться, он, видите ли, беспартийный. Просто так в партию каждого не принимают, это надо заслужить борьбой за коммунистические идеалы, огромным трудом на благо Родины и народа. В партию принимают только самых лучших людей». Вознесенский сник и сошел с трибуны.

Каких-то других резких выпадов против работников литературы и искусства не было.

У Н. С. Хрущева были отличные отношения со многими артистами, кинематографистами — Козловским, Гнатюком, Руденко, Зыкиной, Герасимовым и многими другими.

Сейчас пишут и о якобы недостойном поведении Никиты Сергеевича на выставке картин художников-авангардистов в Манеже в начале 60-х годов. Я также был на просмотре выставленных картин. Останавливаясь у некоторых картин, Н. С. Хрущев действительно говорил, что он не может понять, что изображает картина абстракциониста. «Как корова хвостом прошлась по полотну», — говорил он. Но он не кричал, не ругался. Просмотр прошел спокойно…

Н. С. Хрущев проявлял терпение и уважительное отношение к т. н. «инакомыслящим» писателям. Приведу следующий факт. После приема А. Твардовского, который очень поддерживал творчество Солженицына и просил публиковать его повесть «Один день Ивана Денисовича», Никита Сергеевич поручил размножить повесть и разослать ее членам и кандидатам в члены Президиума ЦК. Затем он поставил этот вопрос на обсуждение Президиума, и было принято решение опубликовать это произведение. Подобных примеров немало.

Гришин В. Катастрофа: От Хрущева до Горбачева. М., 2010. URL: http://aleksandr-kommari.narod.ru/grishin.htm [дата обращения: 20.07.2023].

Глава 20

Теплая осень 1964-го

С вами бороться не могу, потому что с вами боролся с антипартийной группой. Вашу честность ценю… прошу извинения за грубость… Главная ошибка — слабость проявил, а потом не оказал сопротивления предложению о совмещении постов… Грубость по адресу Сахарова признаю, Келдыша — тоже. Зерно и кукуруза — придется вам заниматься. По международным вопросам: по Кубе — риск неизбежен был, надо разумно. О Берлине — хорошо провели политику… Укрепление социалистического лагеря, все надо делать, чтобы трещины не было. Не прошу милости — вопрос решен.

Н. С. Хрущев. Выступление на заседании Президиума ЦК КПСС, 14 октября 1964 года

Примирение с Жуковым. 70-летний юбиляр. Попытки новой конституции. Ротация кадров и сменяемость власти. Назревание заговора: Брежнев с Подгорным или Шелепин с Семичастным? Украинский узел. Последний отдых в Пицунде. Президиум и пленум. Падение с вершин.

В конце марта 1964 года Никита Сергеевич впервые за долгие годы позвонил «Маршалу Победы» Жукову. В эти месяцы Георгий Константинович не раз писал ему и Микояну с жалобами: его роль в Великой Отечественной войне извращается другими военачальниками. В своих мемуарах те, другие, приписывают себе заслуги Жукова. Хрущеву поддержка маршала тоже была необходима. Он готовился к новому витку десталинизации, и яркие воспоминания главного полководца о провалах Сталина было бы полезно освежить в людской памяти[847].

Кроме того, за маршалом, работающим над собственными мемуарами, на всякий случай давно следил Семичастный. Летом 1963 года спецслужбы собирались «принять меры к ознакомлению с написанной им частью воспоминаний»[848], то есть обыскать дом, когда он уедет отдыхать. Видимо, особой крамолы там по поводу первого секретаря не нашли, так что отношения можно было начать с чистого листа.

Бывшие друзья еще раз поговорили по телефону в августе. Меньше о делах и больше о личных отношениях: Хрущев предложил встретиться после отпуска и, извинившись, объяснил свое прежнее решение об отставке маршала. К нему подходили люди, говорили, что тот опасный человек, представив доклад Желтова как неоспоримое доказательство его «козней». «Тебе говорили, и ты верил?» — с укоризной спросил Жуков. «Бес попутал», — ответил Хрущев.

Он решил помириться